у него чувство «возвышенной гармонии». Он назвал его «Великим Видением». Описание звучит так:

Я вижу две окружности с общим центром, одна расположена вертикально, другая — горизонтально. Это Мировые Часы. Их поддерживает чёрная птица [которая появлялась в предшествующем сне]. Вертикально стоящий круг представляет собой синий диск с белой окантовкой, разделённый на 4×8 = 32 части. По нему движется стрелка.

Горизонтальный круг окрашен в четыре разных цвета. На нём стоят четыре маленьких человечка с маятниками, а вокруг него — кольцо, бывшее некогда чёрным, но теперь золотое.

У «часов» три ритма или хода:

1. Малый ход: стрелка на синем вертикальном диске сдвигается на 1/32

2. Средний ход: один полный оборот стрелки. В этот момент горизонтальный круг также сдвигается на 1/32.

3. Большой ход: 32 средних хода равны одному обороту золотого кольца[79].

Это зрелище двух перпендикулярных друг другу циферблатов с общим центром бросает вызов нашим рациональным предрассудкам: мы видим, что конструкция Мировых Часов нереализуема физически. Этот образ — трёхмерная мандала, символически представляющая структуру пространства и времени, имеющих общую центральную точку.

Пустота в центре указывает на отсутствие в символе божества. Считая, что это видение имеет коллективное значение, Юнг заметил, что перед современным человеком стоит задача связи с самостью, целостностью, а не божественным образом, который является лишь проекцией самости.

Обсуждая это видение, Юнг писал:

Если сложить всё, что люди рассказывают о своём [религиозном] опыте, можно вывести следующее: они пришли к себе, к принятию себя, они обрели мир с собой и так смогли примириться с неприятными внешними обстоятельствами и происшествиями. Фактически это то, что раньше выражали словами: он примирился с Богом[80].

В апреле 1934 года Паули женился на Франциске (Франке) Бертрам (род. в 1901 году). Будучи гражданкой Австрии, она до 1915 года жила в Каире, а потом в Швейцарии. Принимая во внимание, что первый брак Паули сложился неудачно, это был серьёзный шаг для него, и этот шаг оправдался. Хотя это не был брак по любви (как сообщила мне жена одного из ассистентов Паули в 2000 году), влияние жены оказалось хорошим стабилизатором в моменты, когда Паули впадал в мрачное настроение.

Свадьба Паули состоялась в Лондоне во время весенних каникул. В этом же месяце (28 апреля 1934 года) он написал Юнгу, что пасхальные праздники кончились, и он хотел бы возобновить их еженедельные встречи с первой недели мая. Он сообщал, что во снах и видениях сталкивается с растущим числом абстрактных символов, например «тёмными и светлыми полосами и акустическими ритмами, с отсылками к парапсихологии». Это беспокоило Паули: «Мне жизненно важно узнать больше ... о смысле этих символов, чем я знаю сейчас»[81]. Он чувствовал их связь с тем, что называл своей «боязнью ос», провоцировавшей сильнейшую эмоциональную реакцию. В таком состоянии его мог охватить иррациональный ужас — он боялся быть ослеплённым осами. Паули прибавлял, что приступ страха мог случиться, когда он переживал «инфляцию эго» — состояние сознания, в котором человек идентифицирует себя с комплексом «превосходства». Эго в таком случае теряет способность к саморефлексии. Логично, что возникает страх «ослепления». (О «комплексе» разговор будет позднее. Пока можно воспринимать это слово в общепринятом смысле).

За этим страхом скрывалось ещё более тяжёлое эмоциональное состояние, связанное с «парапсихологическими опытами». Паули нуждался в срочной ассимиляции содержания этих опытов, как бы сложно это ни было. Хотя он не работал с этими опытами, в письме Юнгу от 24 мая 1934 года он пишет о «тёмных и светлых полосах» как о символах противоположных психических крайностей, в которые он был склонен впадать:

Особая опасность заключается в том, что во второй половине жизни я бросаюсь из одной крайности в другую. В первой половине жизни я был для других циничным и холодным дьяволом, фанатичным атеистом, интеллектуальным просветителем. Противоположностью стали преступные наклонности, драчливость (которая могла довести до убийства) ... и, с другой стороны, абсолютно неинтеллектуальное отшельничество с экстатическими приступами и видениями[82].

Хотя Паули и понимал, что невроз должен был предупредить его об опасности перехода к противоположности, в конце письма он предполагает, что его опыт также относится к общей проблеме всей цивилизации: обращению к противоположности. Эта склонность приписывать проявлениям бессознательного коллективное значение была характерна для Паули. Юнг иногда также толковал подобным образом сны, связанные с коллективным бессознательным.

В дополнении к этому письму Паули говорит о чувстве надвигающейся гибели в связи со своим посещением на неделе после троицына дня часовни возле дома брата Клауса (род. в 1427 году). В следующем десятилетии брат Клаус был канонизирован как святой-покровитель Швейцарии.

Цепь видений, посетивших брата Клауса в среднем возрасте, кардинально изменила его жизнь. Чувствуя, что Господь уготовил ему особую задачу, он с согласия жены оставил семью и сделался отшельником. В 1478 году брата Клауса посетило видение: «В яркой вспышке света возникло человеческое лицо, настолько ужасное, что ”его сердце содрогнулось”»[83]. Говорят, что после этого его лицо так изменилось, что настоятель одного крупного монастыря после встречи с ним сказал: «Мои волосы встали дыбом, и голос подвёл меня»[84].

Паули отправился в часовню в Заксельне, у озера Зарнен, в которой находится изображение одного из видений брата Клауса. Видение представлено как два круга — внутренний и внешний — и шесть симметрично расположенных стрел, направленных попеременно наружу и внутрь.

Паули писал, что он сразу же почувствовал сильную связь с видением «троицы». Оно напомнило ему о собственном видении Мировых Часов с тремя синхронизированными ритмами, которые, очевидно, указывают на «опасность в определённый момент времени». Он связал эту идею с братом Клаусом, чьё видение «должно быть, казалось концом света»[85]. Он спросил Юнга, не считает ли он это слишком фантастическим, прибавив, что эти ощущения нужно рассматривать как исходящие из коллективного бессознательного; другими словами, они были обращены к общей проблеме. До войны оставалось пять лет.

Через шесть месяцев после свадьбы Паули написал Юнгу ещё одно письмо (26 октября 1934 года), в котором говорил о своей «личной судьбе». Хотя у него до сих пор оставались нерешенные личные проблемы, он чувствовал необходимость отойти от анализа снов и сконцентрироваться на постепенном развитии своей чувственной стороны. После продолжительных раздумий он решил, что их еженедельные встречи нужно прекратить, оставляя открытой возможность их возобновления в случае необходимости.

Что можно сказать об этом сложном периоде жизни Паули? В письме своему другу