— Мы с Катькой уберемся, потом проводишь и отдыхай. Намаялся за день.

— Ничего, нормально.

Все сели за стол, выпили, закусили. Марина Викторовна и Екатерина занялись наведением порядка, Николаев с соседом вышли на крыльцо.

— Темно-то как. На небе ни единой звезды, одни облака черные, — поежившись, проговорил Петрович.

— А почему на столбы лампы не навесят? Раньше, помню, на улице всегда светло было. Пацаны даже били фонари, чтобы те не мешали девок тискать.

— То раньше было, а сейчас только три горят. У сельской администрации, у магазина Арсения да еще возле коттеджа какого-то областного чинуши. Недавно на окраине дом поднял. В три этажа.

— Вообще-то в селе таких домов мало. Хотя место вроде хорошее.

— А дороги? Только летом, в сухую погоду, да зимой, когда грейдер из района пробьет проход, ездить и можно. Про ненастье, распутье не говорю. По селу только на тракторе и кататься. Ты на своей иномарке сейчас завязнешь. Хорошо, что по нашей улице машины почти не ходят. Гляди, какие комья наворотил гроб на колесах этого Арсения.

— Главное, что от нас дорога близко. До нее доберемся.

Петрович наклонился к соседу и спросил:

— Рома, если не секрет, откуда у тебя пистолет? С войны привез? Или не боевой?

— Да, с войны. Слышал, что иногда оружием награждают?

— Слышал.

— Вот и у меня наградной.

— Покажи!

— Это, Петрович, не игрушка. Покажу, когда трезвым будешь.

— Да я, как только этот урод Говорков объявился, вмиг протрезвел.

— Вижу, но ствол не покажу. Потом как-нибудь.

— А ты бы это, выстрелил?

— Надо было бы, выстрелил бы.

— Не знал, что ты такой… крутой, как сейчас говорят.

Николаев рассмеялся:

— Да не крутой я, обычный, только хорошо подготовлен для войны.

— Эх, вот бы Катьке такого мужика. Может, того?..

— Чего, Петрович, того?

— Ну, это, сойдетесь? Ты один, она тоже. Катька баба хорошая…

Роман не дал соседу договорить и заявил:

— Петрович, ступай-ка ты в хату, мне позвонить надо.

— Ну да, конечно, на кой черт тебе Катька. — Петрович вздохнул и прошел в дом.

Николаев достал сотовый телефон, набрал номер Седова.

Тот немедленно спросил:

— Что случилось, Рома?

— Почему сразу случилось?

— Послушай, я ведь тебя знаю. По пустякам в позднее время, да после уже состоявшегося разговора ты звонить не станешь. Выкладывай, что у тебя!

— В принципе, ерунда. Но если ты хотел привлечь меня к делу, то эти планы могут рухнуть.

— Что случилось? — повторил вопрос командир отряда.

Николаев подробно доложил о стычке с Говорковым и о том, что явилось ее причиной.

Седов выслушал его и сказал:

— Молодец, Рома! Первый день в селе и уже успел в историю попасть.

— А что мне оставалось делать?

— Ладно. Ты корочки свои этому депутату показывал?

— Нет! Только ствол. Но и этого хватит, чтобы завтра ко мне нагрянула полиция. Потому и звоню, хочу узнать, как вести себя. Мне самому выкручиваться или ты поможешь?

— Светить тебя нельзя. Сам не выкрутишься. Если у Говоркова все в районе схвачено, то тебя замордуют. А еще хуже — раскроют. Придется решать проблему нам, причем немедленно.

— Каким образом?

— Это уже мое дело. Ты давай-ка ложись, отдыхай, да меры предосторожности прими, чтобы тебя ночью не грохнули. Утром к тебе заедет кто-нибудь из наших, в крайнем случае позвонит. Проблему мы снимем, но на будущее, Рома, убедительно тебя прошу вести себя на селе тихо, а лучше переехать в Москву. Хотя нет, туда пока рано. В общем, сиди в Шанино как мышь. Понял?

— Понял, командир!

— Давай! Нет, это же надо, в первый же вечер!.. — Седов отключил телефон.

Николаев сделал то же самое, выкурил сигарету и вошел в дом. Там все было уже убрано.

Екатерина домывала последнюю тарелку, а Петрович уламывал жену:

— Ну, мать, на посошок. Да после того, что тут произошло, стресс снять!

— Отстань, Степан. Человеку отдыхать надо.

— Много ли времени уйдет по грамульке выпить?

Марина Викторовна увидела соседа, махнула рукой и заявила:

— Как хозяин скажет.

— Рома! — обратился к нему Петрович. — Давай на посошок.

— Можно, но не больше ста граммов.

— Вот! Я что говорил? Рома, он мужчина с понятием.

Роман с Петровичем выпили, после чего Николаев проводил семью Воронцовых. Он вернулся в дом, запер на замок дверь, выходящую на крыльцо, на заднюю набросил крючок. Его легко можно было поднять извне, просунув в щель, к примеру, лезвие ножа, но не баррикадироваться же?

Даже если Говорков решит мстить, то сегодня он этого делать не станет и быков своих тоже не пришлет. Зачем ему это надо, если с утра Сеня бросит заяву в полицию и те приедут на вполне законных основаниях? Если, конечно, до этого Седой не снимет проблему. Он обещал, а слово свое командир отряда всегда держал.

Николаев зашторил окна, разделся, прикрыл заслонку печи и лег на кровать в небольшой комнатке, где без забот прошли его детство и юность. Ее окно выходило на палисадник, где стоял большой куст опавшей сирени. Пистолет он по привычке положил под подушку, накрылся одеялом и отвернулся к стене. Наконец-то Роман мог отдохнуть. День действительно выдался на редкость насыщенным, богатым событиями.

Но уснуть прапорщик не успел. Минут через десять его слух уловил какое-то шуршание во дворе. Словно кто-то осторожно ходил там. Роман поднял голову, прислушался. Ему не померещилось, во дворе явно кто-то был, причем всего один человек.

Неужели он ошибся? Депутат все же решил подтянуть к селу верных быков и разобраться с ним сегодня, прямо сейчас, не откладывая и не прибегая к услугам полиции? Ну что ж, придется встречать гостей.

Непонятно, почему проявился один человек и со двора. Если уж брать хозяина дома, то надо внезапно налететь через двери и окна, дабы не позволить ему оказать сопротивление. А человек, который находился во дворе, чего-то выжидал. Или это контролер, который отслеживает обстановку до подхода основной банды?

Возможно и такое. В этом качестве Говорков мог оставить здесь своего телохранителя. Но опять-таки бугай, как бы аккуратно он ни действовал, создал бы больше шума. А во дворе кто-то легкий. Не сам же депутат? Ходит словно кошка. При других обстоятельствах Николаев не обратил бы внимания на этот еле слышный шорох.