— Так уж получилось, что самой подходящей кандидатурой на это задание являешься ты.

— Почему Седой сам не вышел на меня?

— Видимо, пока рано. Но командир это сделает. Да и не только он.

Николаев задумался и проговорил:

— Логичней было бы внедрить в банду женщину.

— На роль проститутки?

— Да, если на финальной стадии наркотрафика все сходится именно на них.

— Седой думает иначе. Ты вот что, Рома, живи пока спокойно в селе. У вас тут воздух чистый, леса, тишина. В общем, отдыхай и не ломай голову. Придет время — Седой свяжется с тобой, определит задачу либо даст отбой. На последнее рассчитывать особо не стоит. Одно обязательно!.. Будь постоянно на связи и без острой необходимости не круши село или райцентр. Начальству это не нравится. Ты знаешь, что я и сам не прочь набить морду какому-нибудь охамевшему чинуше или спекулянту. Но тебе придется сдерживать эмоции. Считай это приказом.

— Хорошо, — согласился Николаев. — Жду связи с Седым. Но ты при докладе передай командиру, что мне надо решить еще одну проблему.

— О чем речь?

— Требуется устроить на работу в Москве Екатерину Воронцову. По профессии она товаровед. По-моему, так. В общем, закончила торговое училище. Женщина способная, работящая, чистюля, не пустышка. Если требуется обучение, то без вопросов.

— Уж не собрался ли ты жениться, Бурят?

— Не собрался. Передашь Седому просьбу?

— Конечно.

— Тогда, наверное, все. Я с удовольствием предложил бы посидеть, но ты ведь откажешься, да?

Грачев вздохнул и согласился:

— Очень жаль, но вынужден буду отказаться. Да ладно, какие наши годы! Сейчас не можем, потом посидим.

— Верно.

— Ну, давай, Рома!

— Давай, Андрюха! Удачи.

— И тебе.

— Ступай.

Офицеры пожали друг другу руки. Грачев через сарай и огород пошел к лесополосе. Николаев вернулся домой.

Екатерина застелила постель, пожарила яичницу и выставила на стол полстакана водки. Она сидела на стуле, подложив, как провинившаяся школьница, руки на голые красивые колени.

— Завтрак?

— Да.

— А это что? — Николаев кивнул на стакан.

— Как что? Водка. Похмелиться-то, наверное, хочется?

— Я никогда не похмеляюсь. А вот яичницу съем с удовольствием.

Екатерина еле заметно улыбнулась. Ей было приятно, что Роман отказался от водки. Любой женщине, живущей с пьющим мужчиной, такое нравится.

Николаев позавтракал.

Екатерина спросила:

— Могу я знать, о чем ты говорил со своим товарищем?

— Он сообщил, что ни мне, ни тебе со стороны Говоркова ничего не грозит.

Женщина удивилась и поинтересовалась:

— Как это? Арсений простит то, что произошло?

— Он уже забыл о произошедшем, как и о том, что в Шанино у него когда-то был магазин, в котором работала Екатерина Воронцова. Кстати, как тебя по мужу? А то, наверное, неправильно называю?

— Правильно. После развода я взяла обратно девичью фамилию. Но ты говоришь невозможное. Говорков не из тех людей, которые прощают обиды и уж тем более отдают то, что приносит им доход.

— Ты спросила, Катя, я ответил. Нет больше в селе магазина господина Говоркова.

— А что есть?

— Здание, которое, скорей всего, совсем скоро обретет нового хозяина.

— А я?

— Ты еще вчера уволилась. Неужто забыла?

— Но…

Николаев отодвинул чашку из-под кофе.

— Спасибо, Катя, все было очень вкусно. Если ты хотела узнать насчет зарплаты, то, думаю, сегодня ты ее получишь.

— А дальше?

— Поживешь в селе, пока мои друзья не найдут тебе работу в Москве.

— Ты сказал «поживешь». Это значит, что себя ты рядом со мной не видишь?

Николаев вздохнул:

— Катя, мы уже говорили на эту тему.

— Вы с товарищем долго беседовали.

— Ну и что? Нам есть что вспомнить.

— Странно все это.

— Ничего странного. Знаешь, Катя, иди домой. А то родители ждут не дождутся, хотят узнать, что было между нами. Да и зарплату твою шестерки Арсения привезут не ко мне, а к вам. Я же пойду в лесхоз, закажу машину дров.

Екатерина посмотрела на Николаева и спросила:

— Ты рассчитываешь зимовать в селе?

— Пока нет, а там кто знает. Дрова в любом случае лишними не будут. Не бегать же каждый день по соседям. Не пригодятся мне — достанутся твоим родителям.

В сенях раздался грохот и ругань Гусева:

— Твою мать, пустое ведро! Какого хрена? Не будет теперь удачи.

Он ввалился в комнату, увидел Екатерину, улыбнулся, подмигнул товарищу и заявил:

— Доброе утро, соседушки. Вы, я смотрю, неплохо устроились. Все чин по чину, завтрак с кофе. Это после бурно проведенной ночи?

Екатерина поднялась, оделась и сказала:

— Пойду я, Рома. Если что, заходи.

— Хорошо.

Воронцова вышла, Гусев сел на стул и пожаловался:

— Башка, Рома, трещит, как старая телега.

Николаев кивнул на стакан:

— Водка. Выпей — полегчает.

— А больше нет?

— Мало?

— Да, не много.

— В буфете, по-моему, еще осталось.

— Это дело! — Гусев сразу повеселел, опрокинул стакан с водкой, налитой Екатериной для Николаева. — Ух! Хорошо пошла. Я закурю?

— Вчера ты не спрашивал разрешения.

— Кстати, а что вчера было? Проснулся на кровати, Ленка с Вовкой в зале. Как домой попал, не помню. А Ленка с утра сказала, хорош, мол, товарищ, оставил друга, когда тому помощь была нужна. Я и так в непонятке был, а после словно совсем в мозгах замкнуло. Какая помощь? Кому? Что приключилось-то, Рома?

— Ничего особенного. Тебя Петрович с женой домой проводили, а потом в гости наведался Говорков с охраной. За Екатериной приехал.

— Ты гляди, как чуял, собака! И что?..

— Ничего. Поговорил я с депутатом, он и уехал.

— Чтобы Арсений уехал, не забрав Катьку? Ни в жизни не поверю. Эта тварь привыкла добиваться своего. Для того он и таскает с собой вышибал.

Николаев улыбнулся:

— На этот раз у него осечка вышла. Пришлось ему сваливать без Екатерины.