– Руки вверх! Это… хенде хох, фриц! Вылазь! Как это будет? Чёрт! Ауфштейн! Нет, это «встать».

Но немец понял. Выбрался из люка на броню. Илья сразу кобуру лапнул, вытащил «парабеллум», в свой карман определил.

– Век! Иди, фашист!

Немец с брони на землю спрыгнул, оглядываясь на Илью, зашагал. Похоже, не мог поверить, что перед ним русский и он взят в плен. Миновали место, где бойцы ждать должны, а их нет. И «сидора» нет, где патроны и пачка армейских сухарей в вощёной бумаге, упаковка стандартная – килограмм. Всё же ушли, бросили. М-да, надеяться нельзя, подведут, причём в самый тяжёлый момент. Таких сразу бы в трибунал. Илья, повоевав в сорок первом, изведав всю горечь отступления, превосходство немцев в технике и тактике, считал – многое от крепости духа зависит. Ведь устояли же в сорок первом, Москву не сдали, Ленинград. И сейчас устоим, это он точно знал. Но вот такие гниды, как эти два бойца, только разлагают дисциплину. Хуже того, в бою при атаке противника могут побежать, за ними другие паникёры – и вот уже оставлен участок обороны, и немцы вклинились. В большинстве случаев именно по такому сценарию события разворачивались.

Немца Илья до отряда довёл – допросить надо, а языком никто не владеет. Пока немец не допрошен, представляет ценность. А где сейчас штабы? Полка, дивизии? Всё же Илья отрядил двух бойцов конвоирами:

– Найдите штаб полка, бригады, дивизии. Сдайте пленного начальнику штаба или разведроты, да чтобы расписку написал.

Илья всех бойцов отряда обошёл, искал тех двоих, что самовольно покинули его. Да нет их, дезертировали. Список бойцов отряда у него есть, напротив фамилий дезертиров отметки поставил. Как линия фронта стабилизируется, обязательно в особый отдел докладную записку подаст. Не стукач он и к особому отделу с пиететом и любовью не относился, но считал, что дезертиры, если они задержаны будут, должны понести суровое наказание по всем законам военного времени. Если ты воин, принял присягу, будь верен ей до конца. Понятно, жить хочется всем, но покупать жизнь ценой предательства своих товарищей и страны – подло!

Отправил конвоировать пленного двоих бойцов, а назад они не вернулись. То ли остались в каком-то полку, то ли нарвались на немцев и были убиты. Уж лучше бы Илья пленного не брал. Получилось по Черномырдину – хотели как лучше, а получилось как всегда. Отряд уменьшился на четырёх бойцов, а потери небоевые – обидно.

Ситуация разрешилась неожиданно. К полудню на позиции прибыл свежий стрелковый полк, остатки разбитых частей вывели в тыл, в запасной полк. За два дня сформировали маршевую команду. А потом погрузили на грузовики. Все гадали, куда повезут. Оказалось, под Ливны. Немцы подтянули сюда армейскую группировку «Вейхс» из 16, 17 и 24-го танковых корпусов и 40-й пехотной армии. Направление удара немцев – на Воронеж, наше же командование считало, что немцы собрали кулак ударить с юга на Москву, и прикрывали именно этот участок фронта, перебросив 1-ю и 5-ю танковые армии. Казалось бы, танковая армия, масса бронетехники, силища. А на деле почти все танки устаревшие – БТ-5, -7, с тонкой бронёй и слабыми пушками. Наша танковая промышленность перебралась с европейской части России и Украины на Урал и в Сибирь, только начинали производство. Мало перевезти танковый завод на новое место, хотя и это в условиях военного времени очень сложно – эвакуируются тысячи предприятий, не хватает вагонов и паровозов, – так надо организовать производство. А это не только здания. Подвести мощные ЛЭП, наладить работу смежников. Танковый завод – фактически сборочное производство. Моторы приходят с одного завода, оптика для приборов и триплексов – с другого, пушки – с артиллерийских заводов, пулемёты – с оружейных, резина для катков – с десятых, а броневые листы – с двадцатых. Поставщиков не один десяток, и если вовремя не поставлена номенклатура, танк не выйдет из цеха, сорвётся план, фронт недополучит технику. И такое положение не только с танковыми, но и с авиазаводами и многими другими. Исторически сложилось, что почти всё производство было сосредоточено в нескольких областных центрах, ныне занятых врагом, – тот же Харьковский танковый. Просчитались правители – полагали воевать на чужой земле и едва не потеряли промышленную базу.

Под Ливнами маршевую команду распределяли по воинским частям, уже потрёпанным боями. Первым покупателем был танкист. Отобрал бойцов, усадил на грузовики и отбыл. Следующим был представитель дивизионной разведки:

– Разведчики есть? Шаг вперёд.

А шагнули двое.

– Есть желающие служить в разведке?

Ещё двое вышли из строя. Потери в разведке большие. Командирам «языки» нужны, а как их взять, если опытных разведчиков в сорок первом выбило? А новички пока опыта наберутся, сами то в госпиталь, то комиссованы по ранению, а то и сгинули без вести в немецком тылу. У разведчиков на фронте могилы редко бывают.

Илья не рвался. Чувствовал – рано ему, переломы хоть и срослись, а дальние марш-броски не сдюжит он, болит нога. Ждал, пока подходящую команду назовут. Водителем, эвакуаторщиком, да хоть в похоронную команду. На фронте, как и в армии, все воинские специальности нужны и востребованы. И повар нужен, и санитар, и могильщик, и слесарь по ремонту техники. Без этих и многих других нестроевых специалистов армия долго воевать не сможет.

Старший лейтенант забрал добровольцев, мимо строя с ними шёл и вдруг напротив Ильи остановился:

– Старшина! Ваш ВУС?

ВУС – это военно-учётная специальность.

– Шофёр, годен к нестроевой после госпиталя, – отчеканил Илья.

– Ко мне в роту старшиной пойдёшь?

Старшина роты – это хозяйственник. Каптёрка с обмундированием, снабжение со складов всем необходимым. Разведрота – фактически отдельное подразделение, подчиняется ПНШ – помощнику начальника штаба по разведке – да ещё командиру дивизии. В полку – разведывательный взвод. Старшина роты фактически не строевик, в рейды и поиски в тыл врага не ходит. Илья сразу согласие дал. Оклемается со временем, перебираться в другое подразделение не придётся. Он не собирался отсиживаться в шоферах всё время. Но и в рейд идти пока нельзя, обузой быть не хотел.

Старший лейтенант, покупатель, оказался командиром разведроты. Фактически роту пришлось воссоздавать заново. Во время марша в составе автоколонны попали под авианалёт. Из всей роты уцелел один взвод, ставший костяком. Для Ильи организационно-хозяйственная работа не в тягость, опыт есть, с первого же дня за дело взялся. Во всех службах дивизии побывал. Благо в роте полуторка была. По штату не положена, а по факту была. Разведчики вообще особая армейская каста. Кому в армии дозволяется ходить с ножом? Разведке! А спать днём? Разведке! Потому как ночью в поиске были, и ни один строевой командир придираться не будет. И служили в разведке полковой или дивизионной не маменькины сынки, а оторвы, иной раз приблатнённые. На передовой жизнью рискуют все – повара, пехотинцы, ездовые артиллерийских батарей, санитарки и радисты, но они знают – находятся среди своих. В случае ранения помощь окажут, отправят в медсанбат. А разведгруппа в тыл вражеский уходит, и помощи ждать неоткуда. Любая ошибка или неосторожность одного могла привести к гибели всей группы. Да и погибнуть можно по-разному. Убьют пехотинца в траншее – командир взвода или роты «похоронку» родным шлёт, жена и дети льготами пользуются как семья погибшего защитника Родины. А разведгруппа в поиске погибнет – и родным казённая, бездушная бумага придёт – «ваш сын пропал без вести…». И ни пенсии вдове и детям на потерю кормильца, ни уважения, а только шепоток за спиной. Неизвестна судьба разведчика. То ли геройской смертью погиб солдат, то ли на мине подорвался, то ли бросил оружие, руки поднял, в плен сдался. Все варианты возможны, и на деле были.