— А вход на эту выставку был по пригласительным? — уточнила я, так как в этом случае, по всей вероятности, сохранился список приглашенных.

— Нет, но это были достаточно хорошо знакомые мне люди из многих городов России, — ответил Владимир Вениаминович. — Хотя посещали мой загородный дом и несколько иностранцев. Но никто, как я заметил, особого внимания на работу Куницина не обратил.

— А кому-либо в последнее время вы рассказывали о том, что у вас в коллекции есть кубок работы Куницина? — спросила я.

— Нет, — уверенно ответил Климачев, немного перед этим подумав.

Владимир Вениаминович продолжил демонстрацию к радости Маринки, которая обожала драгоценности, а раритетные вещи вообще приводили ее в полный восторг. В ее лице Владимир Вениаминович нашел благодарного зрителя и слушателя, так как Маринка жадно внимала каждому его слову.

Я же мельком просматривала экспонаты, поражаясь их красотой. Мысли мои были уже где-то далеко. Значит, любой посетитель, увидевший кубок на выставке, попадает под подозрение. Ведь именно тогда похититель задумал заполучить его любым путем. Но почему заинтересованное лицо не попыталось просто выкупить кубок или же обменять, тем более что Климачев не очень-то трепетно относился именно к этому предмету? Значит, еще полгода назад работы Куницина не пользовались большой популярностью у коллекционеров. Идея заполучить кубок появилась совсем недавно. Это еще один вывод. Хотя, по словам Климачева, ценность кубка за это короткое время не увеличилась. Или же Владимир Вениаминович немного отстал от моды?

Итак, незнакомый мне пока человек, вполне вероятно, что это был Якушев, посещает выставку Климачева, где просто рассматривает все экспонаты. Затем он узнает истинную ценность работ Куницина, например, то, что в ближайшем времени появится спрос на творения этого автора, вспоминает, что в коллекции Климачева есть подобная вещь, и решает приобрести ее. Но почему бы, опять же, просто не выкупить или же обменять ее?

В своих размышлениях я зашла в тупик, и, видимо, Климачев это заметил по отсутствующему выражению моего лица.

— Что с вами, Ольга Юрьевна? — вежливо поинтересовался он, открывая очередной сейф.

— А в последнее время никто не пытался выкупить у вас кубок или же обменять его? — спросила я, в свою очередь.

— Вы знаете, я уже давно ничего не обменивал и тем более не продавал, — объяснил Владимир Вениаминович. — Хотя где-то около месяца назад я встречался с одним человеком в Москве, но постоянно проживает он, по-моему, в Германии. Он предложил мне несколько вещей из своего собрания известного французского мастера, которые меня заинтересовали. Взамен я пообещал ему представить что-нибудь из работ наших русских мастеров, но потом решил пока не приобретать предложенные им вещи, так как мое финансовое положение немного пошатнулось, вот я и отказал ему. Сказал, что вообще не собираюсь что-либо продавать или обменивать, а предпочитаю сохранить свою коллекцию.

— Больше вы с ним не встречались?

— Нет, последний раз я разговаривал с ним по телефону и отказался от его предложения.

— А номер телефона у вас не сохранился? — спросила я с надеждой.

— Я даже фамилии его не помню, так как у него не очень большая коллекция, — ответил Владимир Вениаминович. — А номера телефона — тем более.

Владимир Вениаминович, заметив, что я практически не обращаю внимания на его коллекцию, а задаю вопросы, передумал показывать остальные экспонаты. Он закрыл очередной сейф, отставил лестницу в сторону и подошел поближе к нам.

— Это все? — удивилась Маринка.

— Нет, где-то четверть коллекции, — ответил Владимир Вениаминович, немного оскорбившись замечанием Маринки и моим невниманием.

— Можно предположить, что именно этот человек был очень заинтересован в приобретении работ Куницина, — заметила я.

— Не могу сказать с уверенностью, но вполне вероятно, — поддержал меня Владимир Вениаминович. — Только вот жаль, что я ничего не могу вам сообщить о нем. Познакомились мы на выставке и лишь два раза беседовали.

— Он разговаривает по-русски, хотя и живет в Германии? — уточнила я.

— Да! — ответил Климачев. — Русский немец, каких очень много.

— А узнать сейчас его фамилию нельзя? — спросила я задумчиво.

— Как? — заинтересовалась Маринка.

— Это невозможно, Ольга Юрьевна, — огорчил меня Климачев. — В Германии очень много коллекционеров, а нужный нам человек, по-моему, имеет всего лишь несколько вещичек, возможно, даже не разглашая этого.

— Напали на след? — предположила Маринка.

— И тут же его потеряли, — добавила я.

— Да, кстати, а как ваш разговор с Прядилиным? — неожиданно спросил Климачев. — И к Якушеву вы, по-моему, хотели зайти?

— Прядилин занимается коллекционированием перстней, так что он вообще отпадает, — сообщила я. — А вот Якушев даже не признался, что у него в коллекции есть работа Куницина. Он солгал мне! И тоже может быть на подозрении.

— Так я и знал, — почему-то обрадовался Владимир Вениаминович. — Якушев вообще какой-то нелюдимый, он мне не понравился сразу, как только приехал в наш город.

Я молчала, стараясь не выказывать своего отношения к Олегу Борисовичу.

Больше находиться в доме Климачева не было никого смысла. Мы попрощались с Владимиром Вениаминовичем, который проводил нас до дверей особняка и даже прошел с нами до калитки. Пообещав позвонить, если что-то выяснится, мы уселись в машину и отправились обратно в Тарасов.

Кряжимский слушал меня не перебивая, когда я рассказывала ему все, что удалось узнать за сегодняшний день. Маринка только иногда поддакивала. Виктор тоже сидел молча, закинув ногу на ногу. Ромка пошел покупать рекламные издания, где можно было бы найти адрес" предстоящей демонстрации коллекции Якушева.

Все члены редакции собрались в моем кабинете вроде бы для вечернего чаепития. На самом же деле я хотела посоветоваться с сотрудниками насчет своих предположений.

— А я, Ольга Юрьевна, выполнил ваше задание, — отчитался Кряжимский после того, как я закончила.

— Какое? — удивленно спросила я, признавая тем, что совершенно забыла о своем поручении.

— Собрать все материалы о русском мастере Куницине, — напомнил Сергей Иванович и протянул мне прозрачную папку. — Вот вам все копии статей, книжных сведений, снимки его произведений. В общем, все, что мне удалось узнать.

Я приняла бумаги из рук Сергея Ивановича и раскрыла папку, разложив на столе все собранные Кряжимским материалы.

— Надо сказать, что мастер этот не очень известен, поэтому информацию о нем я собрал с большим трудом, — заметил Сергей Иванович, намекая на то, что ему пришлось постараться. — В принципе, Климачев вам основную информацию о Николае Куницине уже выдал. Вспомните разговор с ним.