Романа хлопнула вожжами, и Оливер двинулся ровной рысью. Довольная Женевьева сложила руки на груди и покосилась на Титреано.

— А в Криклейде тоже ты нам помог?

— Как так, малышка?

— Одна из одержимых пыталась нас остановить, — объяснила Луиза. — Ее спалило белым огнем. Иначе мы тут не сидели бы.

— Нет, леди Луиза, то был не я.

Луиза откинулась на жесткую спинку, разочарованная, что тайну раскрыть не удалось. Впрочем, по стандартам этого безумного дня вопрос был далеко не самый важный.

Герцог скрылся за горизонтом. Позади вспыхивали один за другим дома Колстерворта.

Военный космопорт Гайана был вполне стандартной конструкции — полая сфера из стальных балок, две мили в диаметре. Он торчал на оси вращения астероида, как серебристый гриб на тоненькой ножке; шпиндель на магнитных подшипниках позволял порту оставаться неподвижным, покуда каменная глыба проворачивалась под ним. Поверхность сферы составляли кольцевые доки, связанные паутиной распорок и переходных труб. Баки, генераторы, жилые отсеки, оборудование жизнеобеспечения и акульи плавники терморадиаторов теснились в щелях между доками без всякого порядка или общего плана.

Вокруг космопорта сплетались сложными петлями ручейки мерцающих искорок, но все они составляли единый поток, двигаясь в одном направлении с одной скоростью: это грузовозы, пассажирские катера и военные транспорты запускали ракетные двигатели, поддерживая заданные диспетчерами орбитальные векторы. Во второй раз за сутки космопорт был поднят по тревоге, но если в первый раз он готовился принять единственный корабль, то сейчас фрегаты и крейсеры отбывали. Каждые пару минут от доков отделялся один из огромных шарообразных кораблей королевского военного флота Кулу, продвигаясь в толпе меньших суденышек на дуговом огне вспомогательных термоядерных двигателей. По приказу штаба стратегической обороны они выходили на высокие орбиты, каждый со своим склонением, перекрывая окрестности планеты в радиусе миллиона километров. Если любой неопознанный корабль выйдет из пространственного прыжка в этом районе, он может быть уничтожен в течение пятнадцати секунд.

Одинокий флотский челнок покинул космопорт вместе с боевыми кораблями — сплющенный овоид из сизого кремнелитиевого композита длиной пятьдесят метров, шириной пятнадцать. Когерентные магнитные поля окутывали его теплым золотым сиянием захваченных частиц солнечного ветра. Ионные моторы отвели челнок подальше от тяжелых кораблей, и тогда полыхнул термоядерный двигатель, направляя его к планете, вращавшейся в семидесяти пяти тысячах километров внизу.

Одно g ускорения вдавило Ральфа Хилтча в кресло, заставив пол встать на дыбы. Вещмешок на соседнем сиденье перекатился, чтобы улечься на мягкой спинке.

— Этот вектор приведет нас в космопорт Пасто через шестьдесят три минуты, — датавизировал с пилотского кресла Каталь Фицджеральд.

— Спасибо, — ответил Ральф и, расширив полосу пропускания, подключил к беседе двоих бойцов полиции. — Всех прошу ознакомиться с рефератом, который мне сбросил Скарк. Эта информация может оказаться критической, а там, внизу, нам пригодится любое преимущество.

Дин Фолан ухмыльнулся и помахал рукой, Билл Данца только сморщился. Оба сидели по другую сторону прохода, и кабина, предназначенная для шести десятков пассажиров, казалась пустой.

Никто из его маленькой команды не жаловался и не отказывался, узнав о новом задании. В приватном порядке Ральф намекнул, что отказ никак не скажется на их личных делах, и все же согласились все — кто с радостью, кто без, — даже Дин Фолан, у которого была самая веская причина остаться на станции. Прошлой ночью он семь часов провел в хирургическом. Госпитальным врачам пришлось надстроить шесть процентов его руки. Наращенную мускулатуру, разрушенную попаданиями в джунглях Лалонда, пришлось полностью заменить искусственной тканью вместе с кровеносными сосудами, нервами и кожей. С починенных мест все еще не сошла зеленая упаковка медицинской нанотехники, но Дин уже с радостью предвкушал, как сравняет счет.

Ральф закрыл глаза и позволил данным брифинга проникнуть в сознание. Нейросеть разбивала их в сетку четких образов. Данные по континенту Ксингу: четыре с половиной миллиона квадратных километров, северное полушарие, формой напоминает ромб, насаженый на торчащую из южного угла протяженную горную гряду. Гряда пересекала экватор, а если учесть ширину тропических поясов жаркого Омбея, то это означало, что практически весь континент, за исключением центральных полупустынь, попадал в зону благоприятного земледелия. Покуда заселено было лишь две пятых его, но при населении в семьдесят миллионов он уже был вторым по значимости после Эспарты, где располагалась столица Атерстон.

После Ксингу пошли данные по троим посольским — Джекобу Тремарко, Сэвиону Кервину и Анжелине Галлахер. В личных делах всех троих ничего необычного — средние чиновники Кулу, верные и нудные бумагомаратели. Облик, семейное положение, медицинские карты — в делах было все, и все было бесполезно, кроме разве что обликов. Их Ральф сбросил в клетки памяти и запустил на них программу распознавания. Он не забыл странную способность к перемене облика, которую демонстрировали конфискованные на Лалонде. Программа распознавания может подсказать, если кто-то из троих решит замаскироваться, хотя на это Ральф особенно не надеялся.

Наиболее многообещающим разделом архива был список мер, предпринятых адмиралом Фаркваром и министром внутренних дел Ксингу Леонардом Девиллем, для обеспечения карантина и поисков дипломатической троицы. Все гражданское воздушное сообщение было прервано. В сетевые узлы континента были загружены программы-поисковики, отслеживающие необъяснимые кратковременные сбои процессоров и энергетических сетей. Облики троих зараженных были сброшены на камеры слежения в общественных местах и переданы полицейским патрулям.

Может, нам еще повезет, подумал Ральф. Лалонд был отсталой колонией на краю обитаемого мира, лишенной современных средств связи, да и нормальной власти тоже. Но Омбей был частью королевства, которому Ральф поклялся служить самой жизнью, буде станет нужда, потому что много лет назад, в университете, когда ему негласно предложили работу в агентстве, он уже считал Кулу достойным обществом. Богатейшим в Конфедерации после эденистов, сильным экономически и военно, ведущим технологически. Судебная система королевства поддерживала безопасность среднего подданного и была даже относительно справедливой по современным стандартам. Медицинская помощь была доступна, и почти все жители имели работу. Конечно, правление Салдана трудно было назвать демократическим, но, за исключением Согласия эденистов, немногие демократии были вполне представительными. На большинстве планет эгалитаризм давно остался в прошлом. Так что Ральф проглотил свои радикальные убеждения и согласился служить королю до самой своей смерти.

И то, что он видел на службе, лишь укрепило его веру в правильность сделанного выбора. По сравнению с большей частью галактики королевство было цивилизованным государством, чьи жители имели право жить как им вздумается. И если ради этого королевскому разведывательному агентству приходится порой пачкать руки — что ж, пусть так. Общество, в котором стоит жить, стоит и защищать.