откликнуться биоэлектричество того, на кого ты воздействуешь, я вообще себе представить не могу никак. И это тоже факт, но факт, вменяемому изучению поддающийся. А вот необъяснимый факт того, что ты ириску не хочешь — меня гораздо сильнее беспокоит.

— Почему?

— Потому что ты готов их тоннами употреблять. Мне кажется, если тебе в фазе глубокого сна предложить ириску, ты только рот раскроешь пошире.

— Ну-у-у… — задумчиво протянул я. Сказать мне было нечего — ириску действительно не хотелось, хотя Тайвин был прав, я за это сладкое изобретение человечества душу бы, конечно, не продал, но чтоб отказываться, когда предлагают…

Чувствуя себя до странности неловко, будто обманул сам себя, я перевел тему, сыронизировав:

— Это я, получается, теперь скат, люден или гигантский кошак?

— Электроорганов ты себе не отрастил новых, в псионику я не верю, да и сейчас не полдень двадцать второго века, а скорее полночь двадцать третьего, и что-то до сих пор ничего в волнах не было видно. Так что — почему кошак? — как всегда в своем репертуаре разложил все по полочкам друг.

— Когда у тебя что-то болит, что делает кошка? Правильно, приходит тебя греть и лечить, — охотно пояснил я. — Вот чем она лечит? Не мурлыканьем же. Наверно, чем-то таким. И не надо мне рассказывать, что кошки на больное место приходят потому, что оно горячее, чем остальные участки тела. Кошки — животные древние, неприкосновенные и лечебные.

— Хочешь быть кошаком — будь им, — милостиво разрешил мне штатный гений. — Но принципиально это ситуации не изменяет, как и моего научного бессилия в этом вопросе. Это же, к псам, какая-то, получается, резонансная биоэнергетика, только не та, что у парапсихолухов, а нормальная, на уровне биофизики…

Внезапно он замер, и по лихорадочному огоньку в глазах я понял, что мой очкастый друг наткнулся на очередную гениальную идею в своем мозгу, споткнулся об нее, поднял и теперь увлеченно рассматривает. В таком состоянии внутренней сосредоточенности его можно и не дозваться — не услышит просто. Я попробовал осторожно поинтересоваться:

— И как?

— Что ты имеешь в виду? — отозвался Тайвин.

— Идея стоящая?

— Если когерентные колебания биопотенциала перешли к резонансным, то флуктуационное электромагнитное поле любой отдельно взятой клетки должно было что-то до этого порога довести… Тогда метаболизм нарушится… а он и нарушился, ты чуть концы не отдал… — Тайвин посмотрел на меня, но на самом деле куда-то сквозь. — Я пытаюсь понять, как принцип работы резонансного двигателя может быть связан с твоей биоэлектрической активностью, и пока не могу. Давай ты не будешь мне мешать?

— Ладно, не буду, — пожал плечами я и ушел к себе, попутно решив домой не ехать, пока не распечатаю себе на пищевом принтере пару ирисок и не проверю, прошла любовь и помидоры завяли, или все у меня со вкусами и организмом в порядке. И гений пусть пока в тишине и одиночестве подумает, а я попробую привыкнуть к мысли о том, что я или окончательно превращаюсь в кота, или становлюсь подобием электрического ската в человеческом обличье, потому что идея про сверхчеловека мне пришлась категорически не по душе. Мне и своих обычных человеческих слабостей хватает с избытком, и сверхъестественных даром не надо.

Глава 3

Сквозь «Тернии»

Штатный гений прочно заперся в лаборатории, а я, выяснив, что моя страсть к ирискам по-прежнему перевешивает все вменяемые аргументы против них, занялся с ребятами понаехавшими в предвкушении конференции туристами. И все, как один, ходили за мной и оперативниками, как придворная свита за коронованными особами — с придыханием и восхищенными шепотками. Внешне я вел себя спокойно и доброжелательно, но внутренне, что такого в наших персонах они нашли, не понимал и злился.

И, как я подспудно и ожидал, конференция оказалась не простая, а с подвохом: мне позвонили с просьбой в ней поучаствовать. Приглашение на столь масштабную встречу (по случаю чего — я так и не понял) несколько выбило меня из колеи. Устроитель конференции говорил о том, что я непременный элемент программы и обязательно должен быть, чтобы поддержать престиж профессии. Загадочным тоном опытного обольстителя молодой, златокудрый и обаятельный, как купидончик в возрасте студента, организатор обещал «кучу позитива и креатива, классных людей и движ».

Признаться, формулировка про «элемент» мне не совсем понравилась. К тому же я не вполне представлял, что ждать от встречи, посвященной тематике популярного сериала «Тернии» — я не смотрел, но, видимо, имелась в виду пресловутая латинская пословица, точно сказать могли только авторы и сценаристы. Но оказалось, что я — существо морально к комплиментам неустойчивое и к лести плохо пригодное, поэтому сдался почти сразу, чем вызвал смутившую меня бурю восторгов. И не удосужился не только переодеться в парадно-выходную форму первопроходцев, но и просто поинтересоваться в инфосети, что там за сериал такой и зачем на конференции нужен я. Вот как был в привычной облегченной броне, так и поехал.

Не насторожили меня и ребята, столпившиеся на выходе и чрезвычайно хитро на меня поглядывающие. Я, замотавшись с организацией расселения туристов и борьбой с их повышенной назойливостью, не обратил внимания, только спросил, не хочет ли кто со мной, массовки ради и удовольствия для. Хотели, как ни странно, все, даже Тайвин высунул нос из-за масс-спектрометра. Тут я несколько притормозил и осторожно поинтересовался, в чем, собственно, дело. Но мои партизаны, переглядываясь и улыбаясь, лишь пообещали, что «подъедут позже» и «будет интересно».

Пожав плечами, я прыгнул в свой флаер и полетел к конференц-залу. Огромное полупрозрачное