двигавшихся по залу с истинной слаженностью давно сработанной команды, не оставляла шансов не признать настоящих первопроходцев.

Послышались шепотки и первые робкие щелчки встроенных в смарты голокамер. Тайвин поднял бровь, глядя на восседающего на мне пацана, и невозмутимо произнес:

— Честер, вокруг вас всегда бардак. Вы наигрались? Нас ждут.

Я застегнул аптечку, подмигнул мальчугану, вставая и ссаживая его на пол, и приветственно махнул новообретенным знакомым, половине из которых хотелось посоветовать прикрыть рот, а то химерка залетит. Особенно Флину. И повернулся к своим настоящим, неподдельным и неподражаемым коллегам.

— Я еще в конкурсе костюмов хотел поучаствовать, правда, мне сказали, эмблема не в той цветовой гамме.

Тайвин подошел поближе и меланхолично потер мне левое плечо:

— А вы б броню мыли иногда.

— Тайвин, я награждаю вас официальным званием кайфообломщика. Как вы меня нашли? — спросил я, оглядев гудящий зал народа, полный Честеров и прочих псевдоколлег.

Берц приподнял уголки губ.

— Везде, где стоит круг любопытствующих и смотрит на зрелище, но толком непонятно, кто источник шума — центром почти наверняка будешь ты.

Я вздохнул и, возглавив процессию, царственно пошел выполнять прямые фестивальные обязанности.

* * *

Ажиотаж вокруг выделенного нам стенда не утихал и по степени накала почти оттягивал на себя внимание от артистов, которые, недолго думая, перетащили свои столы к нам и наслаждались сменой акцентов.

Мужик, который играл меня, следил за моими движениями, разговором и мимикой во все глаза — я его понимал, но немного раздражался. Когда поток вопросов, совместных фотографий, восторгов и обнимашек немного схлынул, поскольку публику загнали на тематические мероприятия и отчетный концерт, где мы во плоти должны были быть лишь в конце, нам выпала возможность поговорить.

— Я вас себе по-другому представлял, — с места в карьер заявил мне экранный Честер.

Я заинтересованно склонил голову, изучая его внимательнее. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что актер лет на пять меня постарше, пластика лица изменена гримом, в глазах — биолинзы. Задавать уточняющий вопрос я не стал, понадеялся, что мой интерес и так заметен.

— Вы как архетип, — удивил он меня. — Я изучил много записей с вами, поспрашивал тех, кто с вами общался, и пришел к выводу о том, что каждая ваша черта людьми гипертрофируется. Вы идеальный герой нашего времени — строгий, но справедливый, опытный боец, чуткий командир с развитой интуицией, но при этом с любовью к природе и к людям относитесь, ошибок не допускаете… — пока псевдо-Честер пел мне восторженные оды, количество невнятных фырканий за моей спиной нарастало.

Я демонстративно дернул плечом, призывая замолчать и не портить мне возведение статуи при жизни, но бойцы не могли остановиться. Актер продолжал.

— Для нашей военной аудитории — вы идеальный военный, для молодежи — пример для подражания, для людей средних лет — образец понимания и порядка. В общем, я пришел к выводу, что вы фейк. Продукт маркетинга.

Этого первопроходцы снести уже просто не могли, и смешки переросли в полноценный ржач. Даже Тайвин весь сморщился, стараясь не расхохотаться в голос, но получалось у него из рук вон плохо.

— Эй, — обиженно развернулся я к ним. — Я, может, минуту славы хочу получить, а вы ржете.

Ребята согнулись пополам. Первым выдохнул Берц. Утирая выступившие слезы, он обратился к недоумевающему мужику в образе меня.

— У нас такая работа. Мы должны держать марку, и вы прекрасно понимаете, о чем я. — он подмигнул актеру. — Вы же не снимаете сейчас линзы и не смываете с волос краску.

— То есть я прав? — уточнил лже-Честер.

— Нет. Вы не вполне разобрались в сути дела. Честер — живой человек. Со своими, скажем так, личностными особенностями, но не фейк и не результат работы имиджмейкеров. Он просто такой, какой есть. — Берц хлопнул меня по плечу. — Все, что вы перечислили, правда, но правда, которую хотят видеть. Если бы вы пообщались с туристами, которых Чез взашей с Шестого выгнал, вы бы воспринимали его несколько по-другому.

Пока Роман пытался доказать касту сериала, что я вполне себе настоящий, я увидел серьезный взгляд худенького паренька в костюме первопроходца, но в инвалидном кресле. Его упрямое выражение лица и настойчивость, с которой он пробирался прямиком ко мне, говорили об одном — он точно знает, что хочет спросить.

И я знал. И знал, что ответить. Жгучие и проницательные карие глаза смотрели испытующе — не обманулся ли? — а выразительный взгляд, через край которого выплескивались эмоции, бурлил сомнениями, суматошной верой в будущее и вместе с тем уверенностью в том, что чудес не бывает. Я вышел навстречу, предоставив продолжать разговор Роману, присел на колени, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и сказал:

— Я тоже думал, что у меня не получится. Но Шестая колония существует. А знаешь, почему? Потому что нет «меня». Есть — «мы». И «мы» — это не те, кто в полях химерок ловит и от скорпикор прыгает. Мы — это ученые, аналитики, оперативники. Мы — это военные, физики, биологи и астрономы. Это инженеры и строители. Семьи и любимые. Это все человечество. Ты тоже часть этого «мы». И ты можешь стать кем-то чуть большим, чем просто «я».

Честно, я думал, что подвергнусь циничному осмеянию — нашелся тут телепат, вдохновитель и благодетель в одном лице, толкающий