— Я буду любить тебя и заботиться изо всех сил. Шить тебе платьишки и сорочки, расшитые цветочками, а когда твои волосики отрастут, если они не будут кудрявыми, я буду завивать их каждый вечер.

Я погладила живот, где зарождалась бесценная жизнь, и улыбнулась сама себе. Я была безмерно счастлива.

Через несколько недель утренняя тошнота отступила. Я была рада, что мне не пришлось страдать, как Хелен — почти до самого конца беременности. Вскоре одежда стала тесна в талии. Мне приходилось завышать пояс, чтобы платья были свободнее. Мать Джеймса накупила мне фартуков и новой ткани.

— С фартуком тебе не придется застегивать платье на талии, так можно будет проходить некоторое время. Я купила тебе ткани — хватит на два платья, они тебе пригодятся, когда перестанешь влезать в прежние. Родится ребенок — перешьешь их в обычные.

Я была ей так благодарна! Никогда в жизни я не получала сразу два новых платья. Одно можно будет носить, а другое постирать. Я обняла свою свекровь со слезами на глазах.

— Вы так ко мне добры! Спасибо большое!

Матушка Коннор похлопала меня по спине.

— Ты хорошая девочка, Мод. Я вижу, что Джеймс с тобой счастлив. Дома у тебя чисто, ты хорошо готовишь, и мой мальчик ходит повсюду довольный. О лучшей невестке нельзя было и мечтать.

Мои губы сами собой расплылись в улыбке. Приятно, когда тебя ценят. Я слышала, что некоторые девушки ненавидят своих свекровей, и чувствовала себя счастливейшей из жен.

Зима в тот год выдалась мягкая. Снег падал, но не лежал подолгу. Флигелек быстро прогревался, но Джеймс все равно держал поленницу полной. Однажды он принес гладкую широкую доску футов восемь в длину. Положил ее на переднее крыльцо, развернул коричневый бумажный трафарет и перенес схему на дерево. Затем разрезал на планки, отшлифовал края и собрал детали вместе. Накинув одеяло поверх пальто, я сидела и смотрела, как он работает, хотя уже поняла, что это будет: люлька! Я испытала страшную гордость — не знала, что он умеет делать такие вещи. Он поставил ее передо мной.

— Думаю, на какое-то время ему хватит.

— Какая красивая! Мне нравится!

Джеймс внес люльку в дом и поставил в углу, у кровати. Он легонько толкнул ее, и она долго качалась сама по себе.

— Вот как можно понять, что дно ровное: качается мягко, — объяснил Джеймс. Видно было, что его переполняет гордость за свое творение. Я обняла мужа и прильнула к его плечу. Ребенок как раз повернулся у меня в животе, и Джеймс чувствовал, как он толкает его в бок.

— Совсем скоро он появится на свет. Хорошо, что у нас есть кроватка.

Я улыбнулась. Да, хорошо, что у нас есть кроватка для моей малютки. Я была счастлива — безумно, безмерно счастлива.

Как и говорила миссис Коннор, первые схватки у меня начались, когда почти наступила весна. Был ранний вечер, схватки были легкие, с интервалом где-то в полчаса. Я разговаривала с женщинами в церкви об их родах, видела, как рожала Хелен, поэтому не боялась. Малыш появится еще нескоро.

Когда Джеймс вернулся из лавки, я сидела в кресле-качалке на крыльце.

— Меня весь вечер крутит, — призналась я ему. — Думаю, ребенок уже на подходе.

Лицо Джеймса побелело, рот открылся.

— Я сейчас же позову доктора Уилсона!

Я расхохоталась.

— Нет нужды спешить. Думаю, это случится не раньше завтрашнего дня. Скажи ему, что схватки начались, и маме своей тоже скажи. Она захочет нам помочь.

— Мама еще не вернулась из Юнион-сити, ухаживает за своей сестрой. Папа сказал, она вернется сегодня или завтра, но точно мы не знаем.

— Ну, все равно предупреди доктора Уилсона. Он сам скажет, когда нужно будет его позвать. Я же говорю, ребенок родится не раньше завтрашнего дня. Может быть, твоя мама к тому времени уже вернется. Я знаю, она вряд ли захочет такое пропустить. Дай мне свои часы.

Настенных часов у нас не было, и я определяла интервал схваток на глазок. Он вынул часы из кармана и протянул мне, повернулся и побежал к доктору. Я улыбнулась ему вслед, глядя, как Джеймс несется на всех парах.

Через несколько минут он прибежал обратно.

— Док Уилсон ушел на ферму Миллеров. Сестра Миллер тоже сегодня рожает. Сестра Уилсон сказала, что он должен скоро вернуться, потому что у Миллеров это пятый ребенок, так что роды пройдут легко.

Вид у него был испуганный, а мне было совсем не страшно. Я взяла его за руку. Нужно было чем-нибудь занять его, чтобы отвлечь.

— Доктору Уилсону понадобится много воды, горячей, и еще чистые полотенца и покрывала. Может, разожжешь огонь посильнее и начнешь таскать воду?

Джеймс с видимым облегчением принялся исполнять указания. Вбежал во флигель, взял ведро и принялся бегать к колодцу и обратно. В первый раз он бежал так быстро, что расплескал половину ведра. После этого он перешел на шаг. Сначала наполнил чайник, висевший на крючке в камине, и пошевелил дрова, чтобы разгорелся огонь. Затем он отправился в большой дом за бельем, принес и сложил его на прикроватный столик. Потом достал все наши кастрюли и принес еще, из родительского дома. Наблюдать за ним было забавно, но когда их стало гораздо больше, чем было нужно, я наконец остановила его. К тому времени уже начало темнеть.

Схватки продолжались с интервалом в полчаса, но теперь стали сильнее. Я встала и потянулась.

— Думаю, пора в дом, ночь собирается.

Джеймс обнял меня одной рукой и проводил внутрь, как будто боялся, что одна я не справлюсь.

— Еще что-нибудь нужно?

Я задумалась. Конечно, его это отвлекло бы, но мне больше ничего не приходило в голову.

— Думаю, теперь остается только ждать. Давай пока поужинаем, а потом поспим.

— Я все сделаю. Ты сиди, отдыхай.

— Да я в порядке, — ответила я, положила часы на стол и принялась разогревать ужин. В то утро Джеймс по моей просьбе убил курицу, потом я зажарила ее на обед, а остатки накрыла и оставила на столе. Я сняла салфетку и нарезала кукурузного хлеба. Мы разогрели курицу в горшке вместе с зеленью, и хотя я не была голодна, все же притворилась, что ем, чтобы Джеймс тоже поел. Я старалась не подавать виду, когда начинались схватки, которые теперь стали чаще и тяжелее. Не хотела его волновать.

Когда мы поели, я все прибрала и переоделась в ночную сорочку — не самую красивую, но ту, которая подошла.

— Оставь лампу, — попросила я его. — Хоть немного, чтобы я видела часы.

Я свернула одеяло и положила между ног — теперь, если воды отойдут ночью, матрас не намокнет. Мы легли спать. Через несколько минут по дыханию Джеймса я поняла, что он заснул, и когда схватки возобновились, подтянула колени и затихла. Схватки стали сильнее прежнего, но в перерывах я все еще могла вздремнуть.