Задержка самолета — не беда!

Страшней всего его неприземление.

Но это не случится никогда,

Когда ты в нем, и в том его спасение!

«Как он мог знать об этом?» — подумала она.

Welcome Party и неформальное открытие симпозиума было назначено на 8 часов вечера. Собралось много людей. Настроение было нерадостное. Тем рейсом из Европы летели несколько участников симпозиума. Почтили их память минутой молчания и разошлись. Дождавшись, когда в Петербурге наступит утро, позвонила Владу:

— С добрым утром!

— Добрый вечер! У вас ведь еще вечер?

— Да. Десять часов. Получила только что твое сообщение со стихами. Как ты узнал, что со мной не должно ничего случиться? Для меня немыслимо проспать посадку. Не понимаю, как это могло произойти, ведь я обычно плохо сплю ночью, а тут днем, да еще в центре Европы, в Париже.

— Не знаю. Просто написал то, что пришло в голову.

— Удивительно. Ну ладно, а как прошел день?

— Отрабатывал отгул, который взял, когда был в офисе авиакомпании. Пришлось прогнуться перед шефом и выполнить все его поручения. Потом заходил к Стасу. Видел картину с лабиринтом и Ангелом посередине. Что-то я не припомню, чтобы он улыбался. А тут смотрю, улыбается. Не помнишь?

— Нет. Помню, что лицо довольно приятное. А вот насчет улыбки не могу ничего сказать.

— Странно.

* * *

Ангел сидел в кресле у окна и смотрел, как по реке плыли льдины. В этот весенний вечер в доме царила тишина. Все его обитатели разъехались, и он наслаждался одиночеством и размышлял. Почему люди страдают от одиночества, а он испытывает наслаждение?

Может быть, они суетятся, стараясь добиться чего-то, при этом не всегда понимая, что же им действительно нужно? Они, наверное, суетятся еще и потому, что отсутствие таких же, как и они, людей видится неестественным: не с кем сравнивать свои успехи и неудачи. А тогда, как человек может утвердиться в уверенности, что живет правильно? Трудно живется людям!

Человек — существо социальное. Что бы случилось, если бы его контакты с окружающим миром были прерваны? Ученые разбирались в этом, ставя различные эксперименты. Ресурсы адаптации человека к отсутствию раздражителей внешней среды крайне ограниченны. Известно, например, что младенец, лишенный тактильного контакта, испытывает страх и может погибнуть, а помещенный в капсулу с масляным раствором человек выдерживает не очень долго и, как правило, полностью теряет ориентацию, как физическую, так и психологическую, что может привести к разрушению всей системы его организма. Или если поместить человека в комнату со звуко— и светонепроницаемыми стенами, то через некоторое время у него начинаются галлюцинации. Это включаются защитные силы мозга, пытающегося искусственно воссоздать окружающую среду.

То ли дело Ангел. Не покидая пределы своей галактики, встретить себе подобного он может разве лишь на картине. Поэтому ему суждено веками существовать в гармонии с самим собой. Человек же стремится в жизни найти другого человека, жизнь с которым будет наполнена гармонией и удовольствием. Если это удается, то люди испытывают друг к другу ЛЮБОВЬ и получают в награду от судьбы СЧАСТЬЕ — жизнь в удовольствие. Взаимной любви сопутствует единство душ, и два Я образуют неразделимое МЫ. И это МЫ легко шагает по жизни, преодолевая все превратности судьбы на своем пути. Ангел всегда искренне радовался, когда это случалось.

Конечно, к сожалению, далеко не всем людям это удается. Поэтому, наблюдая за тем, как души бродят в лабиринте судьбы, он старался, по возможности, оградить их от разных неожиданностей, которые могут помешать появлению еще хотя бы одного МЫ. Предотвратить трагедию над Атлантикой он не смог, а вот сделать так, чтобы Татьяна не попала в тот самолет, у него получилось.

После катастрофы над Атлантикой Влад очень остро ощутил, что ни за что в жизни не хочет потерять Татьяну. Сама мысль о том, что это было возможно, заставляла его холодеть от ужаса. Всю неделю, пока Татьяна была в Аргентине, они каждый день разговаривали по телефону, обменивались SMS с пожеланиями доброго утра или спокойной ночи. Ежедневное общение стало для них привычным, и они уже не могли представить себе, что может быть по-другому. Во время одного из разговоров условились встретиться на квартире у Стаса сразу же после ее приезда, в четверг утром.

Полет из Буэнос-Айреса в Париж, а затем и до Петербурга прошел без приключений. В среду вечером Татьяна оказалась в кругу семьи. Ее как всегда встретил изысканный ужин со свечами за красиво убранным столом. Муж и сын радовались ее приезду и постарались.

Это уже стало традицией семьи — ужинать всем вместе, во сколько бы Татьяна ни возвращалась с работы. Вот и сейчас жареные баклажаны, салат по-гречески, стейк с французским соусом дожидались своей очереди в церемонии встречи. Прихваченная в магазине Duty Free в аэропорту Шарль де Голль бутылка красного французского вина оказалась весьма кстати.

Ответив на многочисленные вопросы о том, как прошел симпозиум, а затем сославшись на усталость, Татьяна отправилась спать. Ссылка на усталость была лишь отговоркой. На самом деле мысли ее были сосредоточены на утреннем свидании с Владом.

* * *

Влад ждал ее перед домом Стаса. Они поднялись в квартиру. Первое, что сделала Татьяна, — прошла в столовую и посмотрела на картину. Ангел стоял в той же позе и улыбался. Ей даже показалось, что в какой-то момент он ей подмигнул.

— Он действительно улыбается. Как это я в прошлый раз не заметила. Хотя мне кажется, что, когда я видела тогда эту картину, улыбки на лице не было. Ты уверен, что это та же картина?

— Да. Я спрашивал у Стаса. Он ее не менял. Хотя тоже был удивлен: когда он ее покупал, улыбки на лице Ангела, как ему кажется, не было.

— Ключевое слово здесь «кажется». Может, и была. А может, ему просто понравилась наша встреча, и он стал улыбаться. Как ты думаешь?

— Если верить в чудеса, то все может быть. Ведь случилось же чудо, и ты не успела на тот самолет. Я не представляю, что бы со мной сейчас было, если бы ты не уснула в аэропорту в Париже. Ты знаешь, я скучал и даже немного грустил, что так долго тебя не видел.

— Я тоже.

Влад обнял ее и поцеловал. Секс был страстным и удивительно гармоничным, словно им не нужно было привыкать друг к другу, словно он уже давно был знаком с тайными уголками ее души и тела, а она — с его. Он тянулся к ней всеми клеточками своего организма. Она тоже. Такое взаимное притяжение создавало невиданную до сих пор энергию, возносящую их к вершинам удовольствия. Волны накатывали и отступали, чтобы затем с новой силой повторить все сначала.

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя. Я это поняла в Аргентине, когда не могла заснуть ночами, думая о тебе.

— А я, наверное, когда в первый раз поцеловал тебя в машине. Но в полной мере осознал это, когда услышал об авиакатастрофе и бросился в представительство авиакомпании.