каюту. Там за узким деревянным столом сидел, развалившись в кресле, человек неопределенного возраста, светловолосый, но с темными густыми бровями, с выражением вечной ухмылки на тонких губах. Перед ним лежала на столешнице открытая книга – я, как ни был потрясен, задержал на ней взгляд. В моих фантазиях именно так выглядели магические книги, которые я мечтал когда-то выкрасть из запертого шкафа в библиотеке.

– Почему так долго? – спросил человек в кресле, и я перестал таращиться на книгу и снова посмотрел ему в лицо. Такие лица мерещились мне в расколотых скалах, в рисунке облаков, в узорах огня: крупные черты, глубоко запавшие глаза, и еще что-то, от чего у меня ослабли колени.

Он был нездешний. В плохом смысле слова.

– Юноша упрямился, – черный покупатель подтолкнул меня к столу. – Но теперь, как видите, все в полном порядке… Это Леон. Наследник Кристального Дома, природный маг.

Человек в кресле посмотрел на меня недоверчиво, как на самозванца. У меня и у самого возникло чувство, что речь идет о ком-то другом, что я здесь по ошибке.

Мой черный покупатель, будто желая подкрепить свои слова, склонился к сидящему и протянул ему золотое кольцо. Я узнал одну из своих последних работ; в тот день, когда меня арестовали, кольцо еще лежало в запертой витрине. Пока я ждал суда, а потом приговора, черный гость вломился и украл товар!

– Вы ограбили магазин, – я не стал молчать. Впрочем, ни один, ни другой не повернули головы: мой покупатель терпеливо ждал, а человек в кресле разглядывал кольцо, вертел в пальцах, подбрасывал на ладони. Чем дольше он смотрел, тем более скептическим делался его взгляд, и я не к месту почувствовал себя оскорбленным: он смотрит как на дерьмо! На мою лучшую, может быть, работу!

– Интересно, – процедил он с такой интонацией, с какой говорят «Что за дешевка».

– Это, – я дал волю возмущению, – очень дорого стоит! На такие… изделия огромный спрос!

– Ты действительно маг, сынок? – тот, что сидел у стола, обращался ко мне, но смотрел на кольцо.

– Я купец, – сообщил я с достоинством. – У меня лучшая в городе лавка… И я вам не сынок.

– Особенности местных нравов, – заговорил покупатель, и я удивился, услышав в его голосе суетливость, нервозность и даже страх. – Семья купеческая, они воспитали мальчика соответственно. Но по отцу он прямой потомок династии…

– Отпустите меня, – сказал я, обращаясь к человеку в кресле, безошибочно опознав, что он здесь командует, а не мой покупатель. – Я сделаю для вас волшебный предмет, на заказ. Бесплатно. Кольцо, которое дарит счастье, флейта, которая поет по-человечески, серьга для повышения потенции…

Про серьгу я сочинил на ходу, таких заклинаний у меня пока что не было. Я готов был сейчас обещать что угодно – настоящее и несбыточное, но человек в кресле захохотал.

Он смеялся обидно, как ржут, когда не шутка рассмешила, а кто-то в лужу сел голой задницей. Я чуть не ослеп от ярости, сжал кулаки, шагнул вперед; мне захотелось ударить его в лицо, как Ойгу Топотуна.

И одно это воспоминание меня отрезвило. Ярость прошла. Остались тоска и беспомощность.

– Этот человек, – сказал я сидящему за столом, – убил ребенка, чтобы свалить на меня вину. Мальчика двенадцати лет. Вам все еще очень смешно?!

Он уронил мое кольцо на страницу открытой книги. Поднялся из кресла и почти коснулся головой потолка; я отступил на полшага и услышал, как шумно и нервно дышит черный покупатель над самым ухом.

– Это правда? – спросил хозяин каюты, почти упираясь макушкой в переборку.

Мой черный покупатель засопел громче:

– По условиям договора юноша должен был пойти со мной добровольно, ну вот он и пошел… по своей воле, правда, Леон?

– Это не то, о чем мы договаривались, – человек напротив сурово покачал головой. Я почувствовал надежду, я мысленно взмолился, обращаясь к нему: ну сотвори же справедливость! Сделай так, чтобы все узнали правду!

Мой покупатель засуетился, теперь уже не скрывая страх:

– Говорю же вам, это особенности местных нравов, и мои методы…

– Неважно, – человек напротив оборвал чужую фразу, будто мошку прихлопнул. – Юноша – не тот, за кого вы его выдаете.

Мы с моим покупателем одновременно лишились речи. Он пришел в себя первый:

– Но… я клянусь… Я разбираюсь в вопросах крови… Он не подкидыш и не ублюдок, это исключено…

– Ты сам ублюдок! – закричал я, и тут человек напротив наконец-то на меня посмотрел:

– Как зовут твоего отца, сынок?

Я к тому времени был настолько оглушен и зол, что выдержал этот взгляд и не отвернулся.

– Отца зовут Онри Кристалл. И я вам не сынок!

Он сделал неуловимое движение рукой. В первую секунду мне показалось, что меня ударили под ребра, да так, что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Я чудом устоял на ногах – чтобы увидеть, как он вынимает руку из моей грудной клетки, и в ладони у него дергается кусок мяса, подозрительно похожий на человеческое сердце.

Я замер, почти не чувствуя боли. Только удивление и горечь: вот ведь как вышло. Вот как получилось; он стоял передо мной, разглядывая мое сердце у себя в руке, будто товар в магазине.

Потом у меня потемнело в глазах. Еще потом я очнулся, и оказалось, что я все еще стою – правда, навалившись на перегородку, но стою на своих ногах, и сердце мое на месте, и даже рубаха цела, только не хватает двух пуговиц.

Хозяин каюты как ни в чем не бывало вернулся в свое кресло, причем руки его оставались чистыми и сухими. Мой черный покупатель стоял в дальнем углу, нервно сглатывая, а я слушал удары собственного возвращенного сердца и гадал: выживу я теперь? Или не выживу?

Человек за столом полистал свою книгу, будто забыв о нас обоих. Потом принял, похоже, решение. Невесть откуда появились перо и чернильница, он что-то написал на листе бумаги, сложил вчетверо и передал моему покупателю. Тот расцвел; его торжество и явное облегчение ничего хорошего мне не обещали.

– Ну что же, Леон, – заговорил он приподнято, – рад за тебя. Ты счастливчик!

У меня наконец-то подкосились ноги, и я сел на дощатый пол. И так, сидя, смотрел, как уходит мой покупатель вверх по крутой лестнице. Вот его пыльные сапоги скрылись в люке, и звучат шаги на палубе, и тяжело покачивается на волнах корабль…

– Ты не совсем счастливчик, сынок, – рассеянно сказал человек в кресле, переворачивая страницу в своей книге. – Будет серьезный разговор, но это потом… Герда, готовься к переходу.

Дрожь прокатилась по телу корабля. Вздохнули переборки-ребра,