и я осознал, что нахожусь внутри огромного живого существа. В чреве кита. В желудке.

Тут-то я опомнился, и откуда только силы взялись. Вскочил и, не оглядываясь, кинулся по лесенке вверх, вслед за моим покупателем. Выскочил на палубу, успел увидеть отходящую от борта лодку, рванул вдогонку, собираясь перемахнуть через борт, в последний момент оглянулся…

Носовая фигура высоко подняла голову и раскинула руки, будто собираясь взлететь. Ее деревянные волосы развевались на ветру. Палуба под ногами дернулась, я чуть не свалился; вода за бортом бурлила все яростнее. Судно двинулось прочь из гавани, паруса развернулись без матросов, штурвал на шканцах поворачивался сам по себе. В тумане, похожем на разведенное молоко, поплыл, исчезая, распадаясь, мой город.

Я успел бы перевалиться через борт и утонуть, но меня подхватили за шиворот и вернули обратно – рывком.

Часть вторая

Другие берега

Я пришел в себя на жесткой кровати, которая показалась стократ уютнее и домашней койки, и лавки в тюрьме. Постель подрагивала и покачивалась. Круглые окна с матовым непрозрачным стеклом едва пропускали солнечный свет. Я понял, что я на корабле, но каюта совсем другая – не та, где меня продали в рабство.

Тесно. Тихо. И по-летнему тепло: даже пол теплый, светлое полированное дерево. Я осознал, что спрыгнул с кровати и теперь стою босиком, на мне короткие штаны, будто у малыша, и рубаха без застежек и почти без рукавов.

Я торопливо задрал рубаху на груди; гладкая кожа, ребра ходят ходуном… и никакого шрама. И сердце вроде на месте – стучит. Кости целы. Голова цела. Значит, что бы со мной ни случилось, во что бы я ни был одет – будем спасаться.

Лесенка, с полосками ярко-желтой резины на каждой ступеньке, вела из каюты наверх. Я кинулся по ней, уверенный, что заперт, что пути наружу не будет…

…И передо мной открылось голубое небо, далекий горизонт и море сине-зеленого цвета. Ни тумана, ни сырости, только запах океана и соли, и неизвестная горькая нотка в воздухе, отдаленно похожая на дым.

Мой город пропал, как будто его и не было. Все здесь было другое: цвет моря. Цвет неба. Даже, кажется, солнце. Невиданный молочно-белый корабль шел по морю сам по себе, без парусов и весел. Блестела под солнцем волна, за кормой тянулся пенный хвост, поручни вдоль борта сверкали начищенным серебром и долетали брызги с наветренной стороны. В отдалении виднелся незнакомый берег – сиренево-синей тонкой линией, а над ним угадывались горы, такие высокие, каких я в жизни никогда не видел.

Мое сердце запрыгало, я на секунду испугался – вдруг его все-таки подменили. Но это был всего лишь приступ паники, и он прошел. Пригнувшись у борта, я осторожно огляделся.

Ни рулевого, ни мостика, ни штурвала, ни бушприта. И никакой носовой фигуры: я перевел дыхание. Живая деревянная женщина здорово меня напугала, оказывается. Но здесь ее нет: я не на заколдованном корабле и не на проклятом, а просто это технология, о которой я пока ничего не знаю. Здесь не нужны гребцы, и меня, по крайней мере, не прикуют к веслу. Отличные новости.

Я заставил себя обрадоваться, и тут же разглядел человеческий силуэт в окне небольшой надстройки над передней палубой. Нет, я не был на судне один. Если грести тут не надо, то что они собираются делать со мной?

Я снова справился с паникой, и тут же был вознагражден: на корме я увидел лодку, закрепленную найтовами почти над самой водой. Пригибаясь, оглядываясь, пошатываясь на палубе, я подкрался ближе, не веря, что бегство окажется таким легким. И правильно не веря: в лодке не было весел. Даже если у меня получится спустить ее на воду, я окажусь беспомощным среди волн и скоро сдохну от жажды.

Подумав об этом, я сразу почувствовал, как взялись соленой корочкой губы. Может быть, стоит рискнуть? Все-таки есть надежда, что меня подберет другое судно… Полно ведь историй о чудесных спасениях в море… Правда, их рассказывают выжившие, а те, что пошли на дно, беседуют теперь с рыбами…

Вода за кормой бурлила, как под мельничным колесом. Несколько секунд я просто смотрел на пенный след и видел разрозненные картинки из прошлого: чья-то свадьба на площади перед ратушей, белый шлейф невесты, белые облака над нашим домом почти касаются петуха на флюгере. Вот ведь как получилось, я никогда и не мечтал особенно о дальних путешествиях, мое место было – дома, в магазине, в мастерской…

Тряхнув головой, я заставил себя вернуться к действительности. Осмотрел найтовы, на которых крепилась лодка, и понял, что выбора нет: с веслами или без весел, я не смогу ее спустить, проще прыгнуть за борт. Но это я всегда успею. Тот человек, в рубке, – кто он? Смогу ли я с ним справиться? Или, возможно, договориться?

Я подкрался ближе и осторожно заглянул внутрь сквозь большое дымчатое стекло. Рулевой не стоял за штурвалом, как принято, а сидел, да и сам штурвал был небольшим, будто колесо на садовой тачке. Яркий свет мешал его разглядеть в первую секунду, но стоило мне внимательнее присмотреться – как человек за штурвалом почувствовал мой взгляд и обернулся.

То есть обернулась.

Впалые щеки, высокомерные злые глаза, волосы собраны в пучок и заправлены под кепку, единственная завитушка выбилась и лежит на щеке, будто проволока. В последний раз, когда я видел ее, она была фигурой на носу корабля, и вьющиеся волосы были вырезаны из дерева.

* * *

– Мы почти на месте. Смотри вокруг, здесь очень красиво.

Белый корабль сбавил ход, огибая волнорез, сложенный из серых и рыжих валунов. Я сидел в рубке, двумя руками вцепившись в кожаную подушку сиденья; открылся вход в бухту. Налетели чайки, крупные, наглые, завопили, закружились над судном впереди и сзади, и низко над крышей рубки, будто собираясь атаковать.

– Они думают, мы едем с рыбалки и чистим рыбу, – сказала Герда. – Рыбьи потроха обычно бросают за борт, вот чайки и слетаются. Хочешь есть? Сейчас приедем, причалим, зайдем в кафе…

– И закусим рыбьими потрохами?

Она рассмеялась, будто мне в самом деле удалось удачно пошутить. Всего лишь полчаса назад я валялся на палубе носом вниз, с руками, завернутыми за спину, и выслушивал заверения, что бояться не надо, все в порядке, мы скоро прибудем на место и мне ничего не угрожает.

Мы прошли между бакенами. Был, наверное, отлив, потому что под вертикальной каменной стеной виднелась