– Борь, ну не обижайся. Я же не виновата, что так получилось!

– А кто виноват, Пушкин? – проворчал Шустов.

– Борь, перестань.

– Ладно, уже перестал, – отступил Борька, но только потому, что ничего другого ему не оставалось делать.

Не мог же он выглядеть дерьмом в собственных глазах. И честно говоря, в любой другой день Борька бы так себя не вел, потому что считал, что помощь человеку, другу, да любому живому существу – это святое дело. Но сегодня он был не в лучшей форме, чтобы сразу согласиться на компромисс.

– Хорошо, – вздохнул он, сдаваясь. – Я так понимаю, что наше свидание откладывается?

– Но только на один день, клянусь, – поспешила заверить Варя. И, помолчав, спросила: – Борь, а ты чем будешь заниматься?

– Не волнуйся. Я найду, как убить время. Вы, главное, Антошку там пюре не перекормите, прекрасные нянюшки, – шутливо ответил он, хотя ему было совсем не до смеха.

Он попал, конкретно попал. Угодил между двух огней. Хотел думать о Варьке, а в голову лезли мысли о Ленке, хотел представить Ленку, а перед глазами возникало Варькино лицо. Ее восточные, чуть раскосые глаза. Борька вспомнил, скольких усилий ему стоило позвонить Варе после того, как он расстался с Аленой. Как он следил за интонациями, взвешивал слова, дозировал бодрость духа, чтобы она ничего не заподозрила. И вчера он чуть было все не испортил, но ведь он не соврал. В ту минуту, когда Варя что-то рассказывала о зверятах, он действительно думал о ней, вернее о том, что так и не посмел признаться, что Алена никуда не улетела. А эти поцелуи? Каждым из них он вымаливал у нее прощение, а она, чистая душа, ничего не заметила. И не потому, что наивная, просто безгранично верит ему. От этого понимания Борьке становилось только хуже. Но настойчивее всего он отмахивался от мысли, что поступает как трус, откладывая решение проблемы на потом, надеясь, что она и без его участия разрешится. Просто нужно перетерпеть два-три дня. Ну затянулось у него это рандеву, затянулось, вот и все – с одной стороны. А с другой – как эти дни прожить, если в душе такая чехарда? Да, вот уж точно кем-то подмечено: ничего нет хуже противоречий, разрывающих тебя на части.

Борька улегся на кровать и стал метать дротики. Он всегда этим занимался, когда был расстроен или нужно было хорошенько над чем-то поразмышлять. В голову, как назло, ничего путного не приходило. Никаких толковых идей. Можно было, конечно, к Сереге заглянуть. Он тоже сегодня без Дашки. Они могли бы позвать Неделю, Скрипача, того же Вадика Ольховского, взять на всех пива с воблой и устроить мальчишник. Не все же на софе валяться и в телик пялиться. Тут как раз и зазвонил телефон. Спустя секунду Борька краем уха услышал, как мать воскликнула:

– Ой! Леночка, детка! Неужели это ты? Куда же ты пропала!.. Не звонишь, совсем нас забыла…

Борька поднялся с кровати, ноги сами собой вынесли его в коридор. Апатии как не бывало. Он прислонился к стене и выжидающе скрестил руки на груди. Мать продолжала радостно щебетать. Подумать только, криво усмехнулся Борька, а ведь когда у Ленки не было богатого папочки, она называла ее «голь перекатная» и не хотела видеть в своем доме. Да, времена меняются, и не всегда в лучшую сторону. Хотя в случае с Ленкой это было не так. Она теперь крутая, вся в шоколаде. Вот мать ее и облизывает.

– Ну, как вы там поживаете, в своем чудесном крае? В Москве?.. Ах так… – Мать обернулась, видно, почувствовала затылком его сверлящий взгляд. С удивлением приподняла нарисованные брови. – А Боря мне ничего не сказал. Скрытный у меня сын, – с упреком проговорила она, обиженно поджав губы.

Борька молча протянул руку, требуя, чтобы мать отдала ему трубку. Дай ей волю, начнется бла-бла-бла да бла-бла-бла…

– Привет, – бросил он Алене, наблюдательно заметив, что мать не торопится покинуть уютный коридор.

Он кивнул в сторону комнаты, и мать, резко повернувшись, ушла.

– Привет. Чем занимаешься? – Голос Алены звучал чуть взволнованно.

– Да, в общем, ничем, – признался Борька.

– И я ничем. Слушай, Борь, погода такая отличная, грех дома сидеть. Может, прогуляемся? Нет, если у тебя, конечно, есть какие-то планы… – начала Алена, но Борька ее не дослушал:

– Нет у меня никаких планов. Во всяком случае, сегодня я совершенно свободен.

– Правда? – радостно отозвалась Алена.

Борька почувствовал, как эта радость с помощью невидимых волн передается и ему. Похоже, на подсознательном уровне он все же ждал этого звонка. И когда Алена сказала: «Тогда давай встретимся у метро, на нашем месте через час», – он сразу же согласился, и его не смутило напоминание «о нашем месте».

В конце концов, если они больше не вместе, это не значит, что они не могут встретиться как друзья. Борька игнорировал факты и отлично это понимал, но ничего с собой поделать не мог. Ему неожиданно до боли захотелось увидеть Алену. Поэтому, дав пинка своей совести, вертевшейся под ногами надоевшей собачонкой, он сначала бросился в душ, потом переодеваться. Джинсы, свежая футболка, одеколон. Побрился он еще утром, в преддверии свидания с Варей. В руках появилась легкая куртка для вечера. Перед выходом Борька проверил наличность. Мало ли куда их судьба забросит.

– Ма, я исчезаю! – крикнул он.

– Надолго? – материализовалась мать из комнаты.

– Как получится. Да, если мне кто-нибудь позвонит, ты не знаешь, где я и с кем. Я понятно объясняю? – добавил значительно Борька, шагнул к двери и услышал возглас матери:

– Подумать только, мой сын – сердцеед!

У Борьки ноги приросли к полу. Конечно, мать догадалась, куда он намылился. И в ее словах, безусловно, была определенная логика, но сердцеед – это уж слишком! Борька резко крутанулся на каблуках:

– Мать, не пори чушь!

– Да? – усмехнулась мать, впрочем, вполне добродушно. – А почему ты не сказал мне, что Алена в Москве, что вы с ней виделись?

– Чтобы ты не задавала глупых вопросов, – отчеканил Борька.

Но мать не угомонилась:

– А как же Варя? Она знает о Лене?

– Не совсем, – уклончиво отозвался он. – Еще что-то хочешь узнать?

– Нет, мне все ясно.

– Хорошо тебе, мать, а вот мне ничего не ясно, – сказал он задумчиво и уже собрался позвонить Алене, чтобы отказаться от встречи. Но тут словно черт шепнул ему в ухо: «Лови момент, парень! Она пробудет здесь так недолго». Больше Борька не рассуждал и не искал себе оправданий. Он стремительно понесся к метро.

К слову сказать, в этот день Варе тоже было не до Бори. Все ее жизненные силы, а заодно и Дашины, уходили на то, чтобы удержать маленького разбойника Антошку в пределах видимости и досягаемости.

– Нет, ну скажи, в кого он такой «вечный двигатель»? – вопрошала Варя, наблюдая, как Антошка пытается забраться на стол, чтобы схватить дистанционный пульт управления от телика. Ему было всего лишь год и три месяца, но он каким-то непостижимым образом уже довольно прилично освоил все виды домашней техники. Особенно ему нравился радиотелефон, который он уже дважды умудрился уронить, вволю наигравшись кнопками. Отнимать что-то из его рук было бесполезным занятием. Он не плакал, не капризничал, он просто упорно шел к намеченной цели и добивался своего. Вы у меня один пульт отобрали – на здоровье: есть же еще видак, и мышка возле компьютера, и куча всякой техники на кухне.