Я снова просто улыбалась. Как дурочка млела от того, что Дима снова так ведет себя… Так, как когда-то. Давным-давно, когда у нас с ним все только началось.

Теплый душ прогнал разбитость от практически бессонной из-за нервозности и не удобного диванчика ночи, взбодрил и освежил. Я уложила волосы, нанесла на лицо увлажняющий крем, потом сделала легкий макияж. Задумалась — а что надеть. В компании у нас не то чтобы дресс-код, но необходимость презентабельного внешнего вида и потому у меня за годы работы сформировался неплохой базовый гардероб, который было легко обновлять по необходимости добавляя более актуальные элементы. Но вещи были довольно бюджетными, а потому не могли придать мне того особого лоска, который бывает у их люксовых аналогов. Ну и что с того? Я одеваюсь согласно своего бюджета. Как может быть иначе?

Я выбрала черную юбку-миди на запах прямого кроя, а к ней слегка укороченную бирюзовую блузку. Укороченную как раз настолько, чтоб слегка приоткрывать живот не делая при этом образ неуместным для офиса. Надев бежевые лодочки на высоких каблуках, брызнула на шею капельку духов и, улыбнувшись, своему отражению в зеркале, сказала Диме, что готова.

— У вас что праздник сегодня? — спросил он, окинув меня взглядом с ног до головы.

— Да нет, а что?

— Ну, ты так нарядилась прям…

— Не нарядилась, Дим. Это обычная деловая одежда. Не придумывай.

Всю дорогу до офиса он говорил мало и выглядел хмурым. Ревнует что ли? И как только я могла думать, будто его отношение ко мне изменилось в негативную сторону? Просто, видимо, перестала замечать, что чувства такие же, как раньше, привыкнув к ним. Ну и еще эти серьги вместо кольца…

— Так как тебя на завтра отпускают? — сказал Дима, когда мы заезжали на парковку бизнес-центра.

— Вряд ли, — пробурчала я.

— Что там за босс этот новый? Мне с ним поговорить не надо?

— Дим, как ты себе это представляешь? — хихикнула я.

— Да просто он на должности три дня, а напряга создает столько, сколько не создавал предыдущий за год. И в чем проблема отпустить тебя по случаю такого события, как свадьба сестры?

А и действительно, в чем? Александр Александрович бы отпустил на день абсолютно без проблем. Это Ленкина свадьба, на которой я не только сестра, но и свидетельница. Да, конечно, вся техническая часть на плечах организатора свадеб, но это не отменяет того, что в преддверии такого важного волнительного дня мое место рядом с ней, а не в офисе. Мое нежелание о чем-либо просить Тарновского не должно идти во вред одному из самых родных мне людей.

— Может, это я просто себя накручиваю, — махнув рукой, произнесла я. Чувство стыда противно жгло изнутри, — Я же его еще не спрашивала…

— Вот именно, — Дима с улыбкой погладил меня по щеке тыльной стороной ладони. — Это не стыдно, Ален, просить людей о чем-то. И даже если откажут — ну и ладно, ничего страшного. Это не повод не пытаться. Но, если он не самодур, то не откажет.

Не самодур. Ага.

— Да…, - заметив черный “Камаро” заруливающий на парковку, я забыла, что хотела сказать.

Вот, зараза, а! С другой стороны, что такого-то? Рабочий день еще не начался, до него полчаса времени.

— Начальник приехал, — кивнула проследившему за моим взглядом Диме. — Пойду я.

— Угу, — с этими словами он вышел из машины, обогнул ее, открыл мне дверь и подал руку.

Специально. Не то что бы Дима страдал отсутствием воспитания, но в те редкие разы, когда просто подвозил, выходить из машины чтоб помочь выйти мне, не трудился. Выходя, я почувствовала на себе прожигающий взгляд. Он осязаемо уперся в затылок вызывая ощущение, что еще пара секунд и там будет дырка.

— Хорошего тебе дня, милый — сказала Диме и, обвив его руками за шею, поцеловала в губы.

Мужские руки сомкнулись на моей талии, не давая отстраниться. Дима углубил поцелуй, делая его более долгим и страстным, чем полагалось для взрослых людей на улице. Ну и ладно…

— И тебе, — сказал, отпуская.

Когда обходила машину, увидела, что Тарновский стоит возле своей и абсолютно не скрываясь смотрит на нас. Ты что думал, я одинокой умру, да? Внутренний голос напомнил, что этот мужчина, скорее всего, вообще обо мне не думал, но я шикнула на него чтоб заткнулся и не мешал наслаждаться моментом. Когда бывший видит, что у тебя все хорошо в личной жизни — это целительный бальзам на душу, успешно подлечивающий все-все раны, оставленные на ней этим мерзавцем.

— Доброе утро, Богдан Сергеевич, — пропела я, проплывая мимо него. Не спеша, потому что каблуки высокие и попытки ходить на них с той скоростью, с которой ходишь в кроссовках, убого выглядят.

— Давай без “Сергеевича”, хорошо? — хмуро глядя на меня, сказал Тарновский.

— Вы не уточняли…

— При сотрудниках достаточно “Богдан” и на “Вы”. А когда наедине и за пределами работы, то и последнее не обязательно…

— Хорошо, я учту ваши пожелания. Но не думаю, что есть смысл менять форму обращения, учитывая, что общаться мы будем только по рабочим вопросам.

— Это почему? Жених будет против? — криво усмехнулся Тарновский. — Так пометил бы уже территорию как-то, — указал взглядом на мою правую руку, на которой отсутствовало кольцо.

Уже в который раз я мысленно обматерила себя за дурацкое вранье насчет свадьбы.

— У нас вроде бы нет ничего общего, кроме работы, чтоб имелись иные темы для разговоров и поводы их вести, Богдан. Я же не из вашего круга, все дела, — игнорируя тоскливое чувство, остро царапнувшее в груди, я растянула губы в улыбке.

Лицо Тарновского застыло восковой маской. Синие глаза — лед. Обжигающе холодный.

— Извините, мне надо еще раз проверить сегодняшний отчет, — пропела я, продолжая улыбаться. — Хорошего дня.

И медленным шагом зашла внутрь бизнес-центра. Сворачивая к лифту, слегка повернула голову. За тонированными панорамными стеклами было видно, что Тарновский так и стоит, глядя мне вслед.

Он так ведет себя, словно это я от него ушла. Словно это я поигралась с ним и выбросила, как надоевшую игрушку. Я, а не он. Хотя, скорее всего, тут все намного проще. Ему, как и любому мужику ревностно, что после него есть еще кто-то. Что на нем таком крутом жизнь какой-то там меня не закончилась.

Подошла к баристе и заказала себе латте. Взяв бумажный стаканчик полюбовалась нарисованным на белой пене сердечком. Потом поставила его на столешницу и полезла за телефоном, чтоб оплатить.