эти штаны прямо на месте и носила их до тех пор, пока они на ней окончательно не протирались. Кажется, она их не стирала, ждала, когда подарят следующие. Ну, а я решила подарить ей бюстгальтер, но как раз в этот момент её угораздило со мной полаяться. Мы разругались вдрызг и дней десять не разговаривали друг с другом. Но за эти десять дней она успела исплакаться на груди у всех наших девчонок. Она хотела помириться со мной и получить свой бюстгальтер. Я к ней не лезла, ходила гордо, выдерживая характер, но в конце концов мы помирились.

С Галкой было весело. Она знала кучу сплетен про актеров, порой очень здраво судила о жизни, охотно рассказывала о себе, любила хорошие детективы, приносила нам читать их в машинописных переводах или в вырезках из провинциальных журналов, где их иногда печатали. За это она требовала внимания. Она была жутко ревнючая и хотела, чтобы мы её привечали лучше, чем наших «мальчиков-ебунчиков», как она называла наших молодых семьдесят девятых. Особенно от неё доставалось мне и Вере. Нам даже не удавалось посплетничать о наших кавалерах, как следует, чтобы Галка не вставила в наш разговор свое веское слово. Успокаивалась она только тогда, когда успевала всех их и нас заодно основательно полить грязью. В ответ мы с Верой только весело хохотали. Язык у Галки был, как помело, но и я в долгу не оставалась. Разговор набирал обороты, а в конце мы уже все втроем хохотали до слёз. Тогда в товароведку прибегала Галина Андреевна и просила нас вести себя потише.

Как ни странно, но Галка оказалась знаковой фигурой в моей судьбе. Благодаря ей я познакомилась с Надей и Вадимом Севницкими, ставшими моими большими друзьями, и даже получила квартиру. Она сама была очень активна в знакомствах и умела добиваться внимания тех людей, которые ей нравились. Некоторые её приемы я тоже усвоила.

В те времена Галка активно посещала черный рынок. Она покупала и продавала разные книги, но в основном все же покупала. Это были и детские книги, и собрания сочинений, и новинки советских авторов, и переиздания классиков, и опять же детективы. Она иногда меняла там шило на мыло, пластинки на книги, какого-нибудь Кожевникова на Агнию Барто или Чуковского для детей своего очередного кумира. Она хорошо знала постоянных посетителей черного рынка и кто что там продает. Оттуда она приносила нам книги и сплетни.

Однажды Галка начала пудрить нам мозги рассказами о том, что на черном рынке появился такой вот мальчик, хороший мальчик, скромный мальчик, маленький и худенький, и он ничего не хочет, кроме детективов на немецком языке. Она попросила у нас разрешения привести этого мальчика к нам в магазин и познакомить с нами. Она просто не знала, что сама себе роет яму да ещё подкладывает туда свинью, потому что Алик оказался её серьезным соперником в деле приобретения детективов на английском языке (хотя поначалу действительно покупал детективы на немецком) и книг по кино. Конечно, сама Галка ни на каком языке, кроме русского, ничего не читала, но она покупала детективы Агаты Кристи, Гарднера и Рекса Стаута, а также книжки по кино, где было мало текста и много картинок. Она с детства собирала открытки с портретами актеров (советских и зарубежных), менялась ими с такими же фанатами, как она сама, иногда дарила их нам.

Короче, привела она Алика в магазин. Он оказался невысокого роста и худеньким, но никаким не мальчиком, а вполне взрослым молодым человеком тридцати с лишним лет. Он закончил физтех и жил вместе с мамой в Кунцево. Работал он в какой-то шарашке, потом перешел в другую. На работе его всегда ценили, потому что он был умным, сообразительным и трудолюбивым человеком. У нас он прижился моментально. Не прошло и двух месяцев, как мы уже не мыслили себе жизни без Алика. Обычно он приходил по субботам, а иногда и среди недели. Он всегда приносил большой кулёк с вкусными конфетами, которые наши девчонки-сладкоежки поедали чуть ли не с бумажками. Он помогал нам штамповать книги, таскать их из товароведки в отделы, разбирал их по тематике, даже иногда стоял за прилавком, только вот в кассе не сидел. У него было ценное качество: он всегда видел, как и когда надо тебе помочь. Он подходил и без лишних слов делал то, что надо. И ещё он всегда видел и замечал, как мы себя чувствуем, по-видимому, потому что сам в жизни испытал много боли. В раннем детстве он тонул в холодном болоте, его спасли проходившие мимо мужчины, и с тех пор у него болели ноги, поясница, у него был полиартрит, были и другие болезни. Мне всегда нравилась именно его внимательность. Алик знал и любил зарубежное кино, во время Московского кинофестиваля он брал отпуск и не вылезал из кинотеатров, иногда просматривая чуть ли не по восемь фильмов в день. Когда у нас бывала возможность посмотреть что-нибудь интересное, Вера или я старались взять его с собой. Его любимцем был Хемфри Богарт.

Алик быстро поладил с остальными нашими молодыми семьдесят девятыми. Приблизительно в то же время (это был год 1973–1974) Верочка привáдила ещё двоих мужчин к нашему магазину – любителя охоты немца Эдвина Майера и его молодого приятеля Виктора. Оказалось, они тоже окончили физтех. Все трое в то время оказались разведены и не женаты, и у нас сложилась чýдная компания. Мы собирались то у меня, то у Верочки, иногда у Эдвина или у Вити, пили сухое винцо, ели что-нибудь вкусное, болтали и веселились. Мы непременно ходили друг к другу на дни рождения. Витя тогда жил в Телеграфном переулке, а Эдвин – в Козловском, у Красных ворот, Вера – в Фурманном, я – в Сокольниках, нам друг до друга было рукой подать, только Алик жил далековато, но это его никак не стесняло. На какой-то из его дней рождения, на юбилей, наверно, я написала ему такие стихи:

«Как детектив, зачитанный до дыр,

Ты сразу стал нам близок и понятен,

С тех самых пор, когда в своих объятьях,

Тебя к нам привела Галина «Сыр».

Галка теперь от досады кусала себе локти, но Алик был, как новорожденное дитя, которое обратно не запихнешь, и ей пришлось мириться с его существованием. Но в общем, она относилась к Алику хорошо, хотя и ревновала нас к нему. Он