и знала, куда нужно ударить, чтобы нож прошел меж ребер и не встретил сопротивления. Она вложила в этот удар все свое отчаяние.

Шок в глазах Ильи.

Резная рукоятка в его груди.

Красное пятно на его свитере.

И ее руки. Руки убийцы. Отныне и навсегда.

Илья осел на пол, уронив пистолет.

Ева хотела было закричать, но не смогла произнести ни звука. Она смогла только открыть рот, это был немой крик. Затем она рухнула на пол и закрыла лицо руками.

Илья прохрипел:

– Д-ду… ра… – и отключился.

Глава 6.

Конечно же, никто ей не поверил. Все ее доводы о том, что Илья действительно мог иметь отношение к убийствам, звучали как бред. И она это понимала. Она и раньше с трудом отличала вымысел и реальность, а теперь все окончательно смешалось. Помешалось. Только сейчас Ева по-настоящему поняла смысл этого слова, которое отныне станет ее вечным клеймом: помешанная.

– Укольчики! – радостно возвестила шустрая медсестра, влетевшая в палату. Она поставила на тумбочку небольшой стерильный лоток из нержавеющей стали, взяла оттуда шприц и постучала по нему ногтем указательного пальца.

Ева протянула руку с внутривенным катетером и отвернулась к зарешеченному окну. Сегодня впервые за две недели наконец выглянуло солнце. И хотя сейчас оно было по другую сторону здания психдиспансера, свет был разлит повсюду.

– Отлично, отдыхайте, – белый халат растворился так же быстро, как и появился.

Безоблачное небо, пронзительно-голубое, как глаза самой Евы, деревья с остатками желтой листвы и даже серые здания казались невероятно яркими и цветными после бесконечной дождливой серости.

Однако у Евы не получалось порадоваться солнцу. Она чувствовала лишь слабые позывы к радости, но волна счастливых гормонов очевидно блокировалась не то лекарствами, не то шоком от произошедшего. Внутри нее не осталось ничего, кроме безразличия. Посадят ее или запрут в психушке до конца дней. Умрет Илья и выживет. Виновен он или нет. Могла ли она получить премию, если бы не эти убийства. Все это было так неважно…

Она понимала только одно: в любом случае у нее впереди долгий путь. Принять последствия. И заново разобраться, что в ее жизни имеет значение. Если таковое вообще существует.

Глава 7.

Это было ток-шоу памяти Евы Капс, королевы детективного твиста. Известные писатели, ее коллеги и конкуренты собрались, чтобы рассказать, какой они ее знали.

Сначала слово дали Марго Даймонд.

– Да, это правда, мы были подругами. Мы познакомились в группе для начинающих авторов десять лет назад. Обе мечтали сделать себе имя в этом неженском жанре. Обоих не устраивала участь иронических детективов.

Марго почтительно посмотрела на Наташу Славную.

– Не обижайтесь, в нас играл юношеский максимализм. Нам было по двадцать с хвостиком. Это сейчас я понимаю, какой это труд, писать даже такие, казалось бы, несерьезные романы. Но мы хотели мяса, хотели саспенса, хотели, чтобы наши книги читали и мужчины.

Ведущий делал свою работу – искал скандалы и сенсации. Он перебил Марго и задал ей вопрос:

– Правда ли, что причиной вашего раздора стало то, что вы украли у Евы идею романа?

– Украла ли я ее идею? Я вас умоляю, чего вообще стоит идея? Эти идеи ютятся в грязных подворотнях, ночуют в обоссаных подъездах, как бездомные кошки, которые никому не нужны. Возьми любую – откорми, причеши, окружи заботой и любовью, и из нее вырастет настоящее божественное создание. Но все хотят готовых, чистеньких и желательно породистых котят. Никто не ищет идеи по темным углам! Да и я, в общем-то не искала. Я просто увидела, как она выбросила одну. Ева сначала прожужжала мне все уши этим «гениальным» сюжетом, а потом сказала, что он ужасен, сплошь состоит из штампов и вообще нет никакого смысла писать такую книгу. За что меня винить? За то, что решила использовать то, что для Евы было ниже ее достоинства? Так уж вышло, что именно с той книгой я выстрелила. Я не виновата, что пока я работала, Ева Капс ковыряла в носу, размышляя о том, как написать роман века. Писатель – тот, кто пишет, а не тот, кто знает, как надо писать.

– Может, вы и правы, но я все равно с вами не согласна, – камеры выхватили Лалу Ли.

– У вас ведь тоже есть история про Еву, связанная с плагиатом? – ведущий с интересом ждал развития событий.

– Ева Капс украла мой сюжет! Пока я сочиняла фанфики, не понимая нюансов авторского права, она подрезала у меня один закрученный сюжет. Фанфики – это ненастоящие книги. К сожалению, это так. Я просто брала любимых героев и писала про них истории. Истории были крутые, но из-за заимствованных персонажей я не имею на них авторских прав, я не могу это монетизировать. Помню, когда Ева Капс написала мне комментарий, я думала ко мне с небес спустился сам Бог. Она сказала, чтобы я не тратила время на этот детский сад и начинала писать настоящие книги. Тогда я не думала, что для меня это реально. И год спустя у нее вышла книга с сюжетом, похожим на мой. Ева Капс тоже считала, что, если это не книга, можно красть.

Лала повернулась к Марго.

– Так что я не поддерживаю вашу позицию. И считаю, что воровство есть воровство, чем бы вы его не оправдывали. Вы украли у Евы, она украла у меня.

– И вот мы все здесь, – голос подала Наташа Славная.

– Что вы хотите этим сказать? – ведущий явно относился к старшей писательнице с наибольшим почтением, он даже пересел на ее диванчик, чтобы подчеркнуть ценность ее мнения.

– Я хочу сказать, что, даже заимствуя сюжеты, идеи или героев, мы все взаимно-опыляем друг друга. Если бы Марго Даймонд не опубликовала книгу, которая была отвергнута Евой, возможно, она никогда бы не поверила в свои силы, в то, что она может создавать нечто, достойное того, чтобы кто-то захотел это украсть. Если бы Ева Капс не показала вам, Лала Ли, что ваши сюжеты могут быть так тепло приняты публикой, если вы перестанете прятаться за чужими героями, возможно, вы до сих пор сочиняли бы продолжения к сериалам и зарубежным бестселлерам.

– То есть вы оправдываете плагиат?! – ведущий оживился.

– Понимаете, молодой человек, если какой-то сумасшедший автор однажды напишет роман, в котором ни одно слово, ни один образ, ни одна мысль не повторяет ничего, что было до сих пор…

– Никто не будет это читать! – закончила Лала Ли.

– Или автор окажется в психиатрической