Так она ему и сказала, ничего не скрыв, уже в третью их встречу, когда он робко попробовал выяснить, почему – он…

Он долго после того, как ушёл тогда от неё, пытался убедить себя, что совсем не обижен… Получилось плохо. Он не «убедился». Однако постепенно привык. А недавно обнаружил, что и она, как бы ни казалась деловита и рационалистична, иногда впадает в «сантименты». И ещё…

Питает к нему нечто вроде привязанности. Ну, как, например, к верному автомату с оптическим прицелом…

Уже приятно. Ну а он…

Да – самому-то себе можно признаться: любит её. Давно и крепко.

Да и понятно: за все двадцать два года его короткой жизни у него ещё не было столь близко и тесно вошедшего в его жизнь существа… Ну а кто?! Выводковый Автоклав? Воспитатели? Наставники? Коллеги?! Нет, сравнить с этим его отношение к ним ну никак нельзя!

– Ладно, Мэлт, я рада видеть тебя в норме. Как ты? Мне сказали, что опять?..

– Да, прости уж, Миранда. Я опять… Потерял сознание. Во время работы. Но уже всё нормально! – он попытался встать. Мышцы слушались плохо. Ноги всё ещё тряслись.

– Лежите уж, техник второй категории! – Миранда, сделав удерживающий жест ладонью, подошла к кровати. Сняла уставную пилотку, тряхнув головой. Пилотку бросила прямо на стол. После чего села ему в ноги. Мэлт залюбовался: вот уж казалось бы мешкообразная униформа, а как она ей идёт! Как грациозны, несмотря на муштру и вдолблённые армейские приёмчики, все её движения!..

Миранда, кажется, понимала его чувства. И позволяла любоваться собой. Он знал, что она знает, как нравится ему, как он любуется всеми её жестами, поворотами головки на длинной мускулистой шее, лучистыми отсветами желания в чёрных в тусклом свете ночника, как бы бездонных, зрачках… Да даже крохотной чёрной родинкой у неё на лбу, делающей её похожей на каких-то там древних Божеств. Правда, из чужой религии. Он и про этих Божеств-то узнал из уроков сравнительной Истории, где им показывали древние рисунки и фотографии…

Иногда его даже посещала сверхкрамольная мысль: может, имелся смысл и во всех этих Лже-учениях?.. Раз там были такие красивые… И страшные, могучие… Боги? Все эти Шивы, Кали, Мардуки, Одины, Афродиты?.. Может, они несли какой-то сокровенный смысл, жизненный опыт, давали силу выживать и бороться своим приверженцам?

А что даёт ему его Вера, его Религия? Веру в то, что правы только они? И что рано или поздно Бог поможет своим верным рабам и почитателям? А всех «плохих» поможет поубивать к такой-то Матери?!

Каждое Воскресенье, на Мессе, старичок Капеллан пытался хоть как-то поддержать эти убеждения в своей прагматично-суровой и хронически уставшей пастве. Но, если честно, Мэлт не замечал хоть в ком-то особого религиозного рвения. Или – банального понимания сути того, о чём им читают с кафедры. Все просто «отбывали»: кто-то глядя себе под ноги, кто-то – почёсывая затылок, а кто – и откровенно дремля на протёртых до впадин-ложбин мускулистыми худыми задами, лавках Церкви. Где, опять-таки судя по пустым местам, раньше – прихожан было гораздо, гораздо больше…

С другой стороны – разве у их врагов нет точно такой же Веры: в то, что правы лишь они? И только их Бог и Вера – истинные?! Впрочем, насколько он помнил, как раз Бог у них общий… Да и Церковь построена по тому же проекту, и все Молебны проводятся совершенно одинаково…

Как же Бог определит – кто более «прав»? Или – «верен»?

Мэлт заставил себя отмахнуться от очередной волны ненужных, но неизбежно возникавших, когда он вот так, как сейчас, был предоставлен самому себе, и имел возможность подумать, сравнить, проанализировать ситуацию, мыслей. Потому что Миранда, отлично читавшая на его лице всё, происходившее в душе, покачала головой:

– Опять занимался самоедством? Или на этот раз – решал вопросы Веры?

– Прости. Больше не буду!

– Ну то-то же… От этих размышлений только неприятности! А нам неприятности не нужны! Ты же не хочешь предстать перед Трибуналом? Или – Конклавом? Знаешь ведь – мне неминуемо придётся выступать Свидетельницей! Ты же не хочешь, чтоб у меня были проблемы и осложнения? – она абсолютно точно знала о его чувствах к ней, и пускала стрелу за стрелой в самую болезненную точку…

Нет, он ни за что не хотел бы, чтоб ей было плохо!

– Прости, Миранда! Я никому никогда не говорил… И не скажу…

– О своих «рассуждениях»? И о «моральных терзаниях»?! Боже, Мэлт! Какая всё это чушь! Тебе что – своих проблем и забот не хватает?! Зачем ещё думать о каких-то абстрактных, никому давно не нужных старых Легендах и «философских» Вопросах?! – она словно забывала в такие моменты, что и ей в минуты слабости (или – расслабленности?!) все эти, и ещё разные другие вопросы приходят в голову!

Но на то она и – военнослужащая, чтобы держать всё это под строжайшим самоконтролем…

– Умоляю тебя, Мэлт – хватит! Вернись на землю грешную!

И, уже деловым тоном:

– Принести тебе поесть прямо сюда?

– Нет, спасибо. Я не голоден. Я успел пообедать.

– Ладно. Тогда – как насчёт Курса… «Интенсивной терапии»? Сегодня я беру на себя… Силовую часть! – она расчётливо неторопливыми движениями стала расстёгивать гимнастёрку, демонстрируя голубовато-белое крепкое молодое тело, упруго натягивавшее точно такую же армейскую серо-зелёную майку, как и у него… Вот только не было у него столь дерзко торчащих твёрдых сосков, выступающих над божественно очерченными полумесяцами…

Мэлт сглотнул. Ноги, конечно, тряслись… Но то, чему положено было отреагировать – отреагировало…

Когда она ушла, у Мэлта осталось двойственное чувство.

С одной стороны, ему льстило и наполняло гордостью сознание того, что его Девушка на столь высокой ступени Иерархии их Социума – не то, что у других техников… Да и любовница она – просто Супер! Вау! Секси! Слов нет!..

С другой стороны – разве она просто не… Использует его, тогда когда ей надо?!..

Использует цинично, безапелляционно и бесстыдно. Он отлично осознавал: пока его кондиции удовлетворяют породистую опытную «кобылку» – он – в фаворе. Но стоит только дать слабину…

Никакая «привязанность» не остановит её поиски более «крутого» любовника: физиология! Так, впрочем, и написано в чёртовом «Пособии»: что «для поддержания оптимальной физической формы и предотвращения нервных срывов необходимо не реже…»

Он уже был наслышан про её предыдущих, обиженных, кто – словами, а кто – и действиями, мужчин. Если б он мог выражаться как поэт древности, сказал бы, что её жизненный путь усыпан душами и телами