За что Наис так не любила ее собственная семья? И действительно ли эти люди — ее семья? Верилось в это с трудом.

— Меня зовут Лерика, — приветливо улыбнулась мне девушка. — А тебя? Ты тоже на первом курсе? Я — да. Если хочешь, давай держаться друг друга. Учебный год только начался, я еще не успела ни с кем здесь познакомиться. А ты?

Неудачливая студентка внезапно оказалась болтушкой, однако меня это почему-то заставило улыбнуться. В конце концов, если мне предстоит задержаться в этом месте — я еще подумаю, где же все таки оказалась, — то я не против завести подругу.

— Ой! — вдруг вскликнула Лерика. — Пойду сбегаю за совком — надо убрать осколки!

Не успела она убежать в сторону галереи, как меня окликнули:

— Наис!

Повернув голову, я заметила спешащего ко мне Сиана. На ходу он с тревогой поглядывал куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, я заметила, что Ирдана Селенант все еще здесь. В дальней стороне внутреннего дворика она разговаривала с какой-то растрепанной женщиной, чьи подернутые сединой волосы напоминали распустившееся вязание.

— Что-то произошло? — приблизившись, спросил меня Сиан; его брови были чуть сведены на переносице.

Я задумалась, прежде чем ответить.

— Скажи, а… — Мое колебание длилось пару мгновений, потом я все-таки спросила: — Ирдана Селенант действительно моя мать? Просто… она смотрит на меня, как на пустое место, и…

Сиан вдруг обнял ладонями мое лицо и, пристально заглядывая мне в глаза, горячо произнес:

— Они тебе не нужны, Наис. — Он твердо покачал головой из стороны в сторону и, твердо добавил: — Тебе никто не нужен.

Я удивленно округлила глаза, не ожидая, что мой вопрос вызовет такую реакцию, а Сиан добавил:

— Потому что у тебя есть я.

Кажется, пора признать, что место, куда я попала после своей смерти, не загробный мир. По крайней мере, загробный мир я представляла себе, мягко говоря, иначе.

Однако на перерождение это тоже не похоже. Иначе придется поверить в то, что люди перерождаются в новую жизнь в зрелое тело, причем, не переодеваясь — прямо в одежде из прошлой жизни. Слишком заковыристо.

Но одно я могу сказать точно — меня выкинуло в чью-то чужую жизнь. Все здесь меня принимают за девушку по имени Наис. Видимо, я выгляжу, как она. Вдобавок к тому, этот Мантимор обнаружил во мне способности к лунной магии, которая, похоже, здесь в ходу.

Даже не предполагала, что послесмертие может быть таким… любопытным.

Общежитие для студенток, куда привел меня Сиан, располагалось в одной из высоких квадратных башен, которая входила в сложный комплекс строений академии Драголун.

Благообразная пожилая дама с чопорно закрученной вокруг головы длинной косой и в платье мышиного цвета велела следовать за ней. Мы поднялись по лестнице на третий этаж. Она нырнула в один из темных арочных проемов, который почти сразу упирался в закрытую дверь. Открыв ее, дама кивком головы пригласила меня внутрь.

Я оказалась в небольшой уютной гостиной: камин, два маленьких диванчика, часы с боем. Здесь было две двери с разных сторон гостиной.

— Эта комната уже занята другой студенткой, — неприятным скрипучим голосом произнесла дама в мышином платье, указав рукой влево. Потом кивком головы указала на дверь справа: — А эта будет ваша, мисса. Правила проживания в общежитии простые, но вам лучше их усвоить. За нарушение порядка студентов в Драголуне исключают сразу, второго шанса не дают. В общежитие нельзя приводить посторонних. Особенно молодых людей.

Тут она зыркнула на меня таким неодобрительным взглядом, как будто подозревала во мне такую склонность — приводить молодых людей.

— Общежитие запирается на ночь — если не успеете до полуночи, придется коротать ночь на улице. Правил общежития это уже не касается, но для вашего же блага скажу: студент, замеченный в ночное время на улице без сопровождения кого-то из педагогов, из академии сразу же исключается. В общежитии не приветствуются склоки и скандалы — живите мирно и тихо, и будет вам счастье. Часы в гостиной бьют дважды в день — во время пробуждения и во время отхода ко сну. Имейте это в виду. Вот, собственно, и все правила. Хорошо вам устроиться, мисса.

Когда она вышла, оставив меня одну, я выдохнула и посмотрела на дверь комнаты, которая, по словам комендантши женского общежития, была занята какой-то студенткой. Выходит, у меня будет соседка. Интересно, мы с ней поладим? Очень хотелось бы.

Однако. Я до сих пор не могла прийти в себя от того, что во мне обнаружились магические способности. Не ошибся ли этот Мантимор? Вспомнив о господине Распределителе, я машинально посмотрела на свой перстень.

В янтаре переливались и искрились солнечные блики падающего из окна света. Крошечный неподвижный мотылек после слов Мантимора казался мне немым укором. Запечатывание души… И впрямь жутко звучит. Зачем Мантимор сказал мне об этом, если сам тотчас же добавил, что ничего особенного это не значит?

Повинуясь безотчетному порыву, я осторожно сняла перстень с безымянного пальца. Снялся он легко, и я ничего не почувствовала, хотя уже навоображала себе, что в этом перстне заключена моя собственная душа, и как только я сниму его — со мной случится что-то ужасное. Хотя что ужасного может случиться с человеком, который уже и так умер?

Впрочем, на этот счет меня уже начинали терзать сомнения. Странная у меня была смерть и еще более странное послесмертие — поневоле начнешь сомневаться абсолютно во всем.

Погрузившись в раздумья, я вертела перстень в руках, когда рядом внезапно раздалось громкое хлопанье крыльев и раскатистое «Кар-р-р!». Дрогнув всем телом от испуга, я вскинула голову, и одновременно перстень выпал из моих рук.

На миг мой взгляд выхватил сидящего на подоконнике открытого окна большого белого ворона, который смотрел на меня красными глазами, а уже в следующий миг птица сорвалась с подоконника и ринулась в мою сторону. Закричав, я закрыла лицо, однако ворон бросился мне в ноги. Я машинально отскочила, почувствовав, как его крылья ударили по моим коленям, а когда раскрыла лицо, увидела, как белая птица вылетает в окно.

Несколько мгновений я стояла ошеломленная, и тут меня осенило. Опустив глаза, я беспокойно рыскала глазами по полу. Перстень исчез! Белый ворон украл его!

Не раздумывая ни секунды, я бросилась из комнаты.

Когда я выбежала из башни во двор, белого ворона увидела почти сразу же. Он сидел на ветке ближайшего ко мне дерева, а в клюве держал перстень с янтарем.

Я медленно, боясь спугнуть, направилась к нему. Птица-воровка смотрела на меня красными глазами — они совсем не были похожи на налитые кровью глаза упырей в разрушенном особняке, были скорее розовато-красные и словно водянистые.

— Птичка-птичка, — очень тихо и очень ласково сказала я, продолжая приближаться, — отдай колечко. Нехорошо чужое красть.