Сказав правду, она даже как-то успокоилась и стала чувствовать себя свободнее, только рано она это сделала, потому что Крячко самым радушным тоном сказал:

– Ну, вот видите, самой же легче стало! А как обыск у вас проведем и, бог даст, ничего не найдем, так и вздохнете совсем свободно. В комнате Дмитрия Даниловича вы, надеюсь, ничего не трогали? А то ну как мы найдем отпечатки ваших пальцев, и потом опять вам нервничать придется!

– Да как же им там не быть, если мы наше общее имущество делили? – вскинулась она.

– И опять, уважаемая Тамара Петровна, должен вам объяснить, что отпечатки бывают старые и свежие. Так какие мы там найдем? – улыбаясь ей, как давней и доброй знакомой, спросил Стас.

– Я только деньги взяла, – глядя в стол, пробормотала она.

– А где они были?

– Да в ящике стола – он их всегда там держал, – по-прежнему не глядя на него, ответила она.

– Значит, больше вы ничего там не брали и не трогали? – поинтересовался Крячко. – Душевно вас прошу, успокойте меня и скажите, что нет.

И вот тут он нисколько не лукавил, потому что мысль о том, что Васильев мог хранить в своей комнате какие-то записи, премного грела его душу.

– Да не трогала я там больше ничего! – крикнула она.

– Скажите, а из «Боникса» никто не приходил? А то вдруг у него дома какие-то документы были, которые для работы нужны? – Чтобы у заместителя генерального директора оборонного предприятия по безопасности дома хранились какие-то рабочие бумаги, было полной чушью, но чем черт не шутит.

– Нет, – уверенно ответила Тамара. – Как его увезли, так я секретарше его позвонила и сказала, что Дима заболел и его в больницу увезли, а приходить никто не приходил.

– Вы, Тамара Петровна, подписочку о невыезде на всякий случай подпишите, – предложил ей Стас, и, когда она возмущенно на него уставилась, ласково объяснил: – Я же сказал, на всякий случай!

И, когда она подписала, спросил:

– Кстати, а вы у бывшего мужа в больнице хоть раз были?

– Так врачи же сказали, что его в реанимацию повезут, а туда никого не пускают, – удивилась она.

– Но вы ведь туда по крайней мере звонили? – вкрадчиво продолжил он, будучи уверен, что нет.

– А как же? – взвилась Васильева. – Каждый день утром звоню! Да кто же им еще поинтересуется-то? Кто же ему домашненького поесть принесет, если он очнется? Кто из-под него горшки таскать будет, когда его в общую палату переведут?

Немного ошарашенный таким взрывом эмоций Крячко счел за благо закрыть эту тему и скомандовал смотревшему на него с восхищением Никитину:

– Поехали!

Обыск шел уже четвертый час, причем, проинструктированные Стасом опера и криминалисты шмонали по полной программе. Самым тщательным образом были осмотрены не только комната Васильева, но и его бывшей жены, и места общего пользования – голяк! Ни яда, ни каких-нибудь записей найти не удалось. А поскольку ни машины, ни гаража, ни дачи у Васильевых не было, то и искать больше было негде. Замки из входной двери и двери в комнату Васильева были взяты на экспертизу, но многого от нее Крячко не ждал – и так было ясно, что отравили его не здесь, а состояние комнаты, да и квартиры в целом говорило о том, что до них там ничего не искали. Окончательно выдохшись, мужики только сокрушенно вздохнули и развели руками.

– Ну, вот и все! – сказал Стас Тамаре, тоскливо осматривавшей учиненный в ее квартире разгром – работы ей предстояло не на один день. – Зато теперь вы можете спать совершенно спокойно, и не думаю, что мы вас еще раз потревожим, если, конечно, ваше алиби подтвердится и вы действительно целый день провели в театре. Так что можете прямо сейчас начать прибираться. Или вам сегодня на работу?

– В том-то и дело, что на работу, – обреченно произнесла она и вздохнула.

Выйдя из дома, все расселись по своим машинам, и только Никитин остался стоять возле Крячко в ожидании новых указаний.

– А с вами, юноша, мы завтра поедем в «Боникс» и будем там выяснять, кто же мог так огорчить Васильева, – сказал Стас. – А поскольку ехать нам далековато, то ждите меня в шесть часов утра возле вашего управления, и отправимся мы с вами лиходея отыскивать.

Сев в машину, Крячко тут же позвонил Гурову и сказал:

– Привет, Лева! Это я тебе так рукой машу!

– Понял! – ответил Гуров.

– Кстати, Петр был прав, – Стас имел в виду, что записку Тамара действительно подсунула.

– Так он всегда прав, – заметил Лев Иванович. – Ну, до вечера.

Они еще накануне решили, что никаких разговоров по существу по телефону вести не будут – черт его знает, с кем им дело иметь придется, так что лучше перестраховаться. И Крячко поехал обратно в Главк, чтобы получить обещанную информацию.

А Гурову уже было чем поделиться, потому что утром он поехал прямиком в больницу, где лежал Васильев, чтобы поговорить с его лечащим врачом, но толку не добился, поскольку больной хоть и числился за отделением, но находился в реанимации. А вот там Льву Ивановичу повезло, потому что Васильевым занимался хоть и молодой, но уже очень толковый врач, по виду которого было сразу же понятно, что он фанатик своего дела, а все остальное для него не существует, о чем явственно свидетельствовали разные носки на его ногах.

– Я ничего не понимаю, хоть и защитил кандидатскую как раз по токсикологии! – заявил он, когда Гуров объяснил ему, зачем пришел. – Анализы ни в одну известную мне картину не вписываются!

– Но хоть что-то это вам напоминает? – настаивал Гуров.

– В том-то и дело, что ничего подобного я раньше не встречал! И пусть не ждет, что я руки опущу! Я докопаюсь, что это за дрянь была! Я его в покое не оставлю!

– Это вы о Васильеве? – поинтересовался Лев Иванович.

– Конечно, о нем! – удивился врач. – Я его вытащу! Хотя бы для того, чтобы узнать, какой гадости он наглотался!

– То есть яд был принят с пищей? – уточнил Гуров.

– Ну, если следов инъекций на нем я не обнаружил, то либо съел, либо выпил. Хотя… – Он задумался. – Мог и надышаться, только не доводилось мне как-то раньше встречать такой способ суицида.

Говорить этому оторванному от жизни человеку о том, что это вовсе не была попытка самоубийства, равнялось тому, чтобы дать объявление по радио, и Лев Иванович не стал его разубеждать, а спросил:

– То есть остается надежда, что он выйдет из комы?

– Со стопроцентной уверенностью вам ответит только шарлатан, а я в прогнозах более осторожен и поэтому скажу так: есть очень большая вероятность, что он придет в себя.

– Кто-нибудь интересовался его самочувствием? Приходил или звонил? Может быть, с работы или родственники?

– Ко мне никто не подходил, а насчет звонков – это к девочкам! – Он имел в виду медсестер.