— «У меня есть подозрение, — сказал тот ученый. — Что человек — машина, которая служит для преобразования любви в какую-то другую форму энергии».

— А в какую?

— Он, наверное, и сам не знает. Но когда я прочитала эти мудрые слова, то подумала о тебе. И до сих пор они не дают мне покоя. Потому что ты такая машина, которая преобразует мою любовь в северный ветер. А я на этом ледяном ветру мерзну. — Светлана всхлипнула и уткнулась лицом Владимиру в шею. Он почувствовал, как за ворот рубашки поползли ее слезы. Очень горячие.

Крепко обняв подругу, осыпав ее лицо поцелуями, Владимир прошептал удивленно:

— Светка, с каких пор ты стала сентиментальной? Прежде за тобой такого греха не числилось.

— Ты не заметишь, как я в старушку превращусь. Встретишь на улице и не узнаешь, пройдешь мимо.

— Све-ти-к! — Он прижал к себе девушку еще крепче. Но не нашелся, что сказать в свое оправдание. Лукавить и говорить о любви у него язык не поворачивался. Слишком высоко оценивал это чувство. Зато нежность своим близким подругам Владимир дарил в избытке. Особенно Светке. Беда состояла в том, что она в отличие от некоторых других могла отличить нежность от любви. Но надеялась, что когда-нибудь нежность перерастет в любовь.

В тот вечер она почти поверила, что такая метаморфоза произошла. Владимир был таким нежным, таким пылким и неистовым, как никогда. Светка умирала и воскресала много, много раз. И, придя в себя, продолжала шептать:

— Володенька, еще, еще, еще…

Наверное, на час или на два они забылись крепким освежающим сном. Фризе проснулся первым. В квартире стояла глухая тишина. Даже с улицы не доносилось ни звука. Тройной стеклопакет, которым заменили старые, еще довоенные рамы, надежно защитил от городского шума.

Но неожиданно сквозь тишину прорвались приглушенные звуки: негромкий, сдавленный шепот, непонятное бульканье. Сыщик насторожился. Ему показалось, что звуки доносятся со стороны кладовки, в которую он запихал телевизоры. «Неужели, “фантомасы” могут вещать, не подключаясь к Сети? — недовольно подумал Фризе. — Только этого мне и не хватало!»

Он уже собрался пойти в кладовку, проверить, кто из «гостей» там митингует среди ночи, но в это время услышал характерные женские стоны. Сосед за стенкой «глушил» бессонницу порнофильмами. Время от времени такое с ним случалось. Тут уж не могло бы помочь и пробковое покрытие стен.

Ночничок на прикроватной тумбочке освещал умиротворенное лицо Светланы. Тонкие, правильные его черты открылись Владимиру совсем по-новому.

«Слепым я был раньше? — подумал он. — Или невнимательным? Видел, что мила и привлекательна, но разглядеть в этой неброской красоте породу не сумел. А еще горжусь своей наблюдательностью. Только поколения и поколения родовитых предков могли явить миру такой великолепный “продукт” естественного отбора, как моя Светка».

И еще он подумал о том, что благородство никогда не кричит о себе, его не предъявишь на конкурсе красоты или на подиуме дома моделей.

«Немудрено, что такой мудила, как я, много лет смотрел, но не видел. А крошечный ночничок взял да и высветил сокровище».

Он тут же застыдился своего сентиментального порыва: «Фризе, не прослезись! Стареешь, мужик, стареешь. Надо же, такое придумать — родовитые предки, великолепный продукт естественного отбора… Состарюсь, начну умиляться каждой дуре!»

— Володька, ты, почему так на меня смотришь? — Наверное, Светлана проснулась, почувствовав его пристальный взгляд.

— Как «так»?

— Как Синяя борода. — Она сделала строгое лицо, но серые глаза сияли. — Мне от твоего взгляда плакать хочется.

— Никаких слез. Допрос продолжается. Ответишь на мои вопросы — и можешь плакать на здоровье.

— Спрашивайте, господин сыщик. — Светка сбросила с себя простыню. — Я вас не слишком шокирую?

Фризе вздохнул. Говорить о делах в такой ситуации было для него мукой мученической.

— Твой Дидье не пишет о том, что происходит с энергией души и мозга после смерти?

— Володька! Месяц назад я опубликовала полосное интервью на эту тему. Специально летала в Швейцарию к одному, как ты говоришь, «кипятильнику ума», физиологу, доктору наук. Жаль, что ты нашу газету не читаешь.

— Жаль, что ты перестала присылать мне свои опусы.

— Я считала, что тебя интересует только уголовщина.

— Дошутишься! — пригрозил Владимир.

— Пришлю! Пришлю! Знаешь, этот мужик добился поразительных успехов именно в той области, которая тебя почему-то заинтересовала. Вот уж не думала… — Светлана ласково дотронулась до его руки. — Володька, ты стал задумываться о смерти? Значит, стареешь.

— Ни о чем я не задумываюсь! — рассердился Фризе. Девушка словно прочитала его невеселые мысли о старости.

— Совсем тупой? — Она придвинулась к нему, прижалась к груди.

— Отодвинься. Я еще не закончил с вопросами. Так, что же происходит…

— С энергией души и мозга после смерти? Познакомишься с моим интервью и все поймешь. — Светлана пристально, как будто обнаружила в лице приятеля, что-то для себя новое, посмотрела на Фризе. — Знаешь, Володя, Дидье ван Ковелер ссылаясь на Новый Завет, пишет о том, что любовь — это единственная энергия, которая превозмогает смерть. «Мощью своей проходит насквозь и поднимается выше». Вот так.

Она отвела взгляд и стала чертить указательным пальцем на груди Фризе какие-то завитушки. Сыщику почудилось, что она выводит бесчисленное число раз одно слово: «Володька, Володька, Володька…»

«А, может быть, “дурачина, ты, дурачина, дурачина и простофиля…”» — одернул он себя. И даже не улыбнулся.

— Если ты не удосужишься прочитать этот материал в «Иностранке», могу поделиться своим мнением дилетанта.

— Валяй!

— Суть в том, что мы должны перестать бояться, перестать стыдиться веры в невозможное.

— Светка! Ты всегда находишь нужные слова! — восхитился Фризе. — И, главное, в нужный момент.

— Это слова автора. Я не такая умная, — заверила Владимира приятельница. — Не знаю, что за «момент» у тебя наступил, но я тащусь от твоего телячьего восторга. У тебя нет в заначке шампанского?

Она всегда умела воспользоваться моментом.

— Есть! — Фризе поднялся с кровати. — Сейчас доставлю.

— Володька, ученый, у которого я брала интервью про все эти трансформации энергии, иногда заглядывает в Москву. Ностальгия дает себя знать. Швейцарцем он стал недавно. Года три назад.

— Как его зовут?

— Ростислав Игнатьевич.

— Ростик!

ДЕТКИ ПРОГРЕССА

Утром, — оно началось для Фризе и его гостьи в двенадцать — Светлана сказала:

— Как хорошо, что ты избавился от теликов. Не мучаешься от переизбытка негатива. А я, как посмотрю перед уходом в редакцию информационную программу, и жить не хочется! Новый день на ТВ начинают с пожаров, убийств, кровавых ДТП.

— Кто тебя заставляет по утрам нажимать на пульт?

— Володька! Ты забыл о моей профессии? Мне надо быть в курсе событий. Хорошо тебе…

— Не завидуй! Скоро