Я хорошо помню тот день. Была ужасно сквернаяпогода, я шла по чужому ночному городу и пыталась разобраться в своихпроблемах. Я смахивала слезы и куталась в теплую кофту. Это был тяжелый период.У меня были сумасшедшие проблемы на работе и точно такие же проблемы в личнойжизни. Я открыла дверь ближайшего ночного клуба, на ломаном японском заказаладвести граммов виски со льдом и обратила внимание на поднявшуюся на сценурусскую девушку. Увидев меня, девушка помахала рукой, словно знала меня ужетысячу лет. Я постаралась изобразить подобие улыбки. Спев пару песен, девушкаподсела ко мне и спросила: «Тебе сильно паршиво?» – «Очень», – почти шепотомсказала я, с трудом сдерживая слезы. «Я тебя знаю, ты поешь в соседнемресторане. Держись. Тут всем паршиво. Бог даст, сколотим денег и доберемся додома», – сжав кулаки, сказала она и вновь взяла микрофон. Я смотрела на нее какзавороженная и даже не могла подумать о том, что пройдет время, и мы станемзакадычными подругами. С тех пор прошло много лет, но мне было чертовскиприятно, что мы снова вместе и я вновь могу слышать, как она поет.

Я решила выйти в туалетную комнату, чтобыпокрутиться у зеркала. Неожиданно в коридоре ко мне подошел невообразимыйгромила с толстой цепью на шее и бесцеремонно оглядел с ног до головы. Япыталась его обойти, но он сделал шаг в сторону, перегородив мне дорогу.

– Извините, мне нужно пройти, – довольноспокойно сказала я и попыталась отодвинуть это чудовище.

Естественно, это не дало никаких результатов.Комплекция громилы была мне явно не под силу.

– Мне нужно пройти, – более настойчиво сказалая и вновь сделала шаг в сторону.

– Что-то я тебя здесь раньше не видел, –облизнулся громила и самым хамским образом положил руку мне на талию.

Я попробовала убрать его руку, вернее ручищу,но и это оказалось довольно сложно.

– Послушайте, что вам нужно?! Убирайтесьпрочь, – не на шутку разозлилась я.

– Чо ты сказала?! – громила явно опешил отмоей наглости.

– Ни чо, – передразнила я его. – Дай пройти. Ятебе по-хорошему говорю.

– А ты можешь и по-плохому?

– Могу и по-плохому, – храбро ответила я,чтобы скрыть свою растерянность.

– Ну попробуй, – заржал громила и притянулменя к себе.

На минуту мне показалось, что у меня затрещаливсе косточки. В этот момент раздалось что-то невообразимо громкое, и я какподкошенная упала на пол. Громила навалился на меня всем телом. Я не знаю,сколько килограммов живого веса в нем было, но то, что он превышал мой внесколько раз, это точно. Затаив дыхание, я слушала какой-то непонятный грохот,доносившийся от входной двери, и только через несколько секунд поняла, что этобыло не что иное, как автоматная очередь. Когда все затихло, я перевеладыхание, пытаясь понять, жива я или нет. Мое тело словно онемело, а головакружилась с такой силой, что, казалось, еще немного, и я потеряю сознание.Вокруг послышались крики. Незнакомые люди оттащили от меня громилу, и япочувствовала себя значительно лучше. С трудом сев на корточки, я посмотрела насвое вечернее платье и закричала от ужаса. Буквально все платье было в крови, арядом со мной расползлась кровавая лужа. Мне пришло в голову, что одна из пульпопала в меня и через несколько минут я должна умереть. Представилась дочка сее огромными глазами, и мне стало просто чудовищно плохо. Я зарыдала, но вместес тем, хотя и робко, попыталась ощупать свое тело. Не найдя ничего похожего нарану, я облегченно вздохнула и перевела взгляд на лежащего рядом громилу. Вокругнего толпились возбужденные люди.

Появилась вусмерть перепуганная Катька. Онасела и стала резко трясти меня за плечи, пытаясь привести в чувство.

– Катя, меня убили? – каким-то чужим голосомпрошептала я и тихонько всхлипнула.

– Да это не тебя убили, а Мазая.

– Какого еще Мазая?

– Местного авторитета. Послушай, а как вообщеты очутилась рядом с ним?

– Я хотела зайти в туалетную комнату, а он…

– Он что, к тебе приставал?

– Что-то вроде этого.

Катька погладила мои волосы и спросила:

– Послушай, а ты точно не ранена?

– Я не знаю.

– У тебя что-нибудь болит?

– У меня все болит. Тело словнопарализованное. – Я не сдержалась и снова громко заплакала.

Катька еще раз потрясла меня за плечи иприжала к себе:

– А ну-ка кончай реветь. Ничего страшного непроизошло. Нормальная рабочая обстановка – братки между собой не поладили,застрелили местного авторитета. Ты просто оказалась рядом.

– Дочку жалко, – не могла успокоиться я.

– Какую дочку?

– Мою. Какую ж еще. У нее же никого, кромеменя, нет.

– Ты что, умирать собралась?! А ну прекращай!Я полчаса назад матери звонила. Твой ребенок накормлен, напоен и уже давно впостели. Такие, как ты, вообще не умирают. Такие кого хочешь переживут. А ну-кавставай, а то раскисла, как размазня, смотреть противно! Тебе еще завтра своегокурортника искать надо. Представляешь, что будет, если он тебя такой увидит?!Он свое полотенце в другое место перенесет и черной икрой с тобой не поделится.

– Да пошла ты со своим курортником! – махнулая рукой и попыталась встать. Только я встала, Катька бесцеремонно ощупала меня.

– Какого черта тебе надо? – устало спросила я.

– Проверяю, нет ли у тебя раны. По-моему, всео’кей.

– Смотри, все платье кровью залито. Даже местаживого нет.

– Это кровь Мазая. Он здоровый. У него кровимного.

– А ты хоть знаешь, сколько это платье стоит?

– Да хрен с ним, с платьем. Главное, что тыжива осталась. Раскрутишь своего курортника на новое платье.

– Слушай, отцепись ты со своим курортником! –в сердцах произнесла я и попыталась сделать несколько шагов.

– Он не мой, а твой. Ты ж его придумала, а нея, – пробубнила Катька и поплелась следом.