– Ребята, вы меня с кем-то перепутали. Ясегодня утром из Москвы прилетела. У меня даже билет сохранился. Я вашего Мазаяв глаза никогда не видела. Я к Катьке прилетела, послушать, как она поет.Хотела выйти в туалет, так этот самый Мазай перегородил мне дорогу… А затемавтоматная очередь, и все… Я даже не видела, кто стрелял. Он просто упалсверху, и все.

– Он не упал сверху. Он закрыл тебя своимтелом, – поправил меня мордоворот. – Это большая разница.

– Да это вам так показалось. Какого бы чертаон меня прикрывал? Кто я ему? Он бы, наоборот, использовал меня как живой щит.Просто так получилось.

Вернулась Катька с бутылкой виски. Мордоворот,стоящий в дверях, попытался вытолкать ее обратно, но Катька настырно прорваласьи встала посреди комнаты. Посмотрев на стоящего у двери мордоворота взглядом,полным ненависти, она уперла руки в бока и сквозь зубы процедила:

– Ты какого хрена меня в мою родную гримеркуне пускаешь?!

– Да нам немного с твоей подругой потолковатьнадобно, – оправдываясь, произнес браток.

– Какого черта?! Мою подругу сегодня чуть неубили. Ей нужно хорошенько выпить и лечь спать, – не унималась Катька.

Браток, сидевший на диване, похлопал посиденью рядом с собой, приглашая Катерину сесть рядом. Катька не сталасопротивляться, присела и стала распечатывать бутылку. Достав пару рюмок, онаналила виски и протянула одну мне.

– Давай, подруга, выпьем за то, что ты, славабогу, жива и с тобой ничего не случилось, – быстро проговорила она и осушиласвою рюмку до дна. Я последовала ее примеру и сразу почувствовала себязначительно лучше.

Сидевший на диване открыл рот и нахмурился.

– А нам почему никто выпить не предлагает? Мы,между прочим, сегодня одного из своих лучших товарищей потеряли.

Катька пожала плечами:

– Да будет вам известно, молодые люди, чтовиски денег стоит и мы с Наташкой всю местную братву поить не намерены.

– Можно подумать, ты эту бутылку виски за своиденьги покупала, – обиделся мордоворот. – Ты эту бутылку в баре за просто таквзяла. Ни для кого не секрет, что вы тут все спиртное водой бодяжите, а самыедорогие напитки разводите техническим спиртом и тулите эту гремучую смесьпьяным иностранцам в виде коктейлей. Я всю вашу ресторанную кухню наизустьзнаю.

Недолго думая, Катька достала еще пару рюмок инаполнила их вместе с теми, которые опустошились. Мы вполне дружелюбночокнулись. Я вновь посмотрела на окровавленное платье, лежащее на полу, итяжело вздохнула. Это было одно из самых любимых платьев. Оно сидело на мнетак, что, надев его, я всегда крутилась у зеркала и чувствовала себя самойнастоящей королевой. Неожиданно «братишка», сидевший на диване, подошел ко мнеи заглянул в глаза.

– Скажи правду, ведь Мазай к тебе в Москвумотался?

От такого вопроса у меня пересохло во рту.

– Я не знаю вашего Мазая, честное слово, – сотчаянием произнесла я. – Конечно, о покойниках плохо не говорят, но, если бываш Мазай приехал ко мне домой, я даже не пустила бы его на порог.

Братишка направился к двери и, обернувшись,довольно серьезно сказал:

– Ладно, отходи. Ты сегодня такое пережила…Нервы, я скажу, у тебя будь здоров, как у крепкого мужика. Держишься нормально.Завтра чтобы к шести вечера была у входа в «Интурист». Попробуй только неприйти, мы все вверх дном перевернем.

– Зачем?

– Затем, что завтра приедет главный. Вот емуты все и расскажешь.

– Что я должна ему рассказать?

– Это вы завтра порешаете. Короче, завтра вшесть часов у входа в «Интурист». Сама знаешь, мы повторять не любим. Катька, объяснисвоей девочке, что дело серьезное. Приедет не кто иной, а сам Глобус. Поэтому,если твоей подруги в назначенное время не будет, за последствия мы не отвечаем.

– А Глобус разве сейчас в Ялте? – спросилаКатька.

– Завтра будет в Ялте, можешь не сомневаться.Как-никак его друга застрелили, да еще таким наглым образом.

Мордовороты вышли из гримерной. Как только заними закрылась дверь, я взяла бутылку и стала жадно пить виски из горла.Полотенце слетело с меня, и я осталась в одних тоненьких, прозрачных трусиках.Катька бесцеремонно оглядела меня с ног до головы и улыбнулась:

– Знаешь, а ты нисколько не изменилась… Словноне было этих десяти лет. У тебя что, сейчас мужика совсем нет?

– Нет, – пьяным голосом ответила я и поняла,что мне больше нет смысла кутаться в полотенце. Уж кто-кто, а Катька знает моетело наизусть, и мне совершенно нет смысла ее стесняться, хотя я никогда и неотносилась к разряду стеснительных. Я легла на диван, закинула на стену свои длинныеноги и понемногу потягивала из горлышка.

Катька села прямо на пол и, не сводя с меняглаз, спросила:

– Послушай, а как так получилось, что тыосталась одна?

– Не знаю, ей-богу. Может, мне просто намужиков не везло, а может, мужикам не везло на меня. Иногда мне кажется, чтомне необходимо обратиться к психоаналитику. Я больна, понимаешь?

– Чем?

– У меня все чувства атрофированы. Я не умеюлюбить ни себя, ни других, а все, что дарит мне судьба, я разрушаю и полностьюсжигаю все мосты. Я вообще не представляю, как люди живут в браке по тридцатьлет и еще заявляют, что они очень счастливы. Мне всегда казалось, что все этофальшиво, неправдоподобно. Они, наверно, настолько устали быть вместе, чтопросто на дух не переносят друг друга. Ты же знаешь, как это страшно, когданаступает усталость в браке, когда понимаешь, что человек, с которым ты сидишьза одним столом, делишь одну постель, тебе настолько опостылел, что хочетсявыскочить на улицу и бежать со всех ног в неизвестном направлении. В любви должныбыть встречи, расставания, но только не совместный быт. Бытовуха съедает всечувства на корню.

Я почувствовала, что вот-вот заплачу.

– Просто тебе нормальный мужик не попадался, –задумчиво сказала Катька.

– Можно подумать, он тебе попадался, – пьянохихикнула я.

– Попадется, вот увидишь, обязательнопопадется, – не хотела сдаваться изрядно захмелевшая подруга.

– Ага, держи карман шире! Кому ты нужна сосвоими двумя детьми?! Да и стареем мы, понимаешь?