— Узнать свою жёнушку чуть поближе. Пара личных вопросов, типа любимого цвета для анкеты. Про цвет можешь не отвечать. Я знаю, что это цвет моих глаз. Твои познания в литературе и музыке меня не особо трогают. Любимые камни? Я не собираюсь дарить тебе украшения…

— Мне не нужны подарки! — перебила Белка и повела плечом, спасаясь от невидимых пальцев, но Денис продолжал держать руль обеими руками.

— Любимое блюдо?

Денис задал вопрос так, будто Белка вообще не открывала рта.

— Крепс с апельсиновым конфитюром.

Денис чуть ли не притормозил на скорости.

— Блины с вареньем! Чёрт тебя возьми! Не любишь русский, говори по-английски, но не издевайся над наследием Пушкина…

Белка опустила глаза. У Пушкина она читала только «Капитанскую дочку», ничего другого она и остальные аля иностранные дети не могли осилить… Матери уже не было рядом, и она сама со слезами продиралась сквозь текст, напечатанный мелким шрифтом. Потом, к счастью, они переехали, и на новом месте Мартин не стал искать преподавателя русского языка, потому что в глазах новых знакомых это выглядело бы очень странным шагом. Зато по соседству оказалась французская школа.

— Денис…

Белка с трудом подавила в себе желание переставить в имени ударение на английский манер. Она специально старалась не обращаться к нему по имени, чтобы ненароком не обидеть, а сейчас ей хотелось сделать всё с точностью до наоборот. Но совесть не позволила — если бы она сказала о себе правду, отношение к ней было бы другим. Или его просто бы не было…

— Денис, — повторила она, растягивая каждый звук, — зачем было выбирать меня, если я так тебя раздражаю?

Денис молчал почти целую минуту и заговорил, продолжая следить за дорогой.

— Я верю в знаки. Тем более, в их троичность. И потом, в этих местах русские большая редкость, а относительно свободных девушек вообще нет. Особенно тех, которых мне лично не стоит бояться.

— Так ты боишься девушек? — почти хохотнула Белка.

— Русских девушек… Когда они видят мазерати, то перестают себя контролировать.

— Поменяй машину, — Белка не позволила ему развить мысль дальше. — Зачем делать проблему из того, что так легко решается? Я честно не понимаю, — добавила она, когда Денис остался нем.

Наконец его рука чуть дёрнулась вниз. Он зажал перемычку руля между указательным и средним пальцами и ответил:

— А я честно не понимаю, как можно ради паспорта лезть в постель к старому пердуну. Вот честно не понимаю. И более того, я не хочу этого понимать! Посмотри в зеркало, ты нормальная девчонка. С языком проблем нет… Не в силах найти другого способа свалить из Рашки, нет? Или устроиться в родных пенатах? Или всё-таки я ошибаюсь в твоих мозгах, и ты такая же одноклеточная, как половина наших баб? Или хуже — циничная сучка, которая вытрет о чувака ноги и шагнёт за горизонт, как только положит в карман паспорт. Мне кажется, что второе. Слишком продумана у тебя эта брачная компания. Знаешь, мне мерзко… Такое чувство, что используют меня. Можешь называть это мужской солидарностью или чем угодно, но вот реально мне хотелось утром подойти к этому Мартину и дать ему по шарам: мужик, ты что, офонарел? Не видишь, кто перед тобой? У себя молоденькую бабу не словить, так и у нас не получится, только циничную сучку.

Денис крутанул руль. Белка хоть и держалась за ручку, но ударилась о дверь плечом довольно чувствительно. Однако Денис не извинился, но Белка чувствовала щекой жгучий взгляд. Кожа воспламенилась, но она не подняла руки к горящему лицу.

— Так, ты всё ещё хочешь, чтобы я сыграла роль твоей жены? — Денис кивнул. — «Алёр, та-гёль!»

— Что? — любопытство заставило его даже повернуть к пассажирке голову.

— «Заткнись» по-французски! — выплюнула Белка. — Я редко ругаюсь… Но здесь экстренная ситуация. Нам нужно обозначить границы в общении и убедиться, что ты их не переступаешь! Твоё мнение обо мне меня не интересует.

Белка зажмурилась за тёмными стёклами, радуясь, что на ресницах нет туши. В том, в чём он только что обвинил её, она молча изо дня в день обвиняла собственную мать. Алина сучка, да ещё какая…

Узнать фамилию Дениса у Белки не получилось. Настоящую. Женщина-риэлтор обратилась к ней как к мадам Жирков, а к нему самому по имени, и имя это было вовсе не Денис, а Владимир, с ударением, безусловно, на последний слог. Белка метнула на месье Жиркова злобный взгляд — мог бы и предупредить, она как раз хотела сказать во всеуслышание, как ей понравился район.

Мадам Арно не удивилась бы её восхищению — чисто, зелено, домики все почищены-подкрашены, но… Имелось одно большое и жирное «но». В таком месте мазерати не паркуют. Зачем ему летний дом французской семьи среднего достатка? Однако не мешало бы для начала узнать, какое имя у владельца дорогого авто настоящее? И заодно — когда он наконец уберёт руку с её талии. Однако пока можно было лишь гадать обо всём об этом, пялясь на костюм цвета фуксии, в который вырядилась мадам Арно. Художник в Белке решил, что в даме преобладает испанская кровь. Для француженки она абсолютно не разбиралась в допустимой при работе с людьми цветовой гамме.

Белка пару раз даже зажмурилась, когда шла следом за мадам Арно, и чуть было не зацепилась за порог, выходя во дворик к закрытому прозрачной крышкой бассейну. В этот момент Белка порадовалась тому, как крепко покупатель держит её у своего бедра, хотя ещё пять минут назад, стоя в спальне, чуть ли не весь прямоугольник которой занимала широченная кровать, она боролась с желанием расплющить плоским каблуком своих сандалий нос его модных кедов, но вместо этого улыбалась риэлтерше американской улыбкой во весь рот. Белку даже перестало коробить её жуткое французское коверканье английских слов. Она глядела на тёмное деревянное распятие, висевшее над покрытым лоскутным одеялом матрасом, и молилась, чтобы рука Дениса не переместилась с бедра на грудь, где уже не было двойной тканевой защиты — по такой жаре Белка бюстгальтеры не носила.

Она сделала решительный шаг к бассейну, чтобы получить долгожданную свободу, но Денис отлично справлялся с ролью влюблённого мужа. Он перехватил её руку, стиснул пальцы и неожиданно поднёс к губам. Играл он на высоте — между его губами оказался бриллиант, и поцелуй остался воздушным. Белка вспыхнула то ли от улыбки мадам Арно, то ли от собственного с трудом подавленного вздоха сожаления. Между лопаток давно стало влажно, и Белка боялась признаться себе, что виновата в том не только жара.

— Я дам вам время оглядеться, — улыбнулась мадам Арно и растворилась в глубине дома.

Белка отвела взгляд будто для того, чтобы рассмотреть клумбу с пионами, такими же яркими, что и наряд мадам Арно и её собственный нездоровый румянец. Денис не сделал даже лилипутского шага назад. Наоборот расстояние между их лбами сократилось до миллиметра. Волосы встретились и переплелись.