– Он сказал, что сам видел, как курица без головы бегала, – уточнил Максимка. – А я ему сказал, что он врушка.

Алина дернула плечами.

– Почему ж сразу врушка? Может, он и правда такое видел.

– Ну-у, не знаю. Я ему не поверил. Если курица без головы, то она же не видит, куда бежать, сразу же споткнется и упадет, правильно?

– Это если есть обо что спотыкаться, – возразила Алина. – Камешек там или кочка.

Максимка задумался.

– Все равно не верится. Если сам увижу, тогда поверю.

«Не дай бог тебе такое увидеть! – мысленно воскликнула Алина, а потом задалась вопросом: – А что бы психологи сказали о таком разговоре матери с сыном?» К ее облегчению, Максимка решил тему про безголовую курицу не продолжать. Он запустил палец в нос, задумчиво поковырялся в нем и спросил:

– Ма, я возьму нотбук, а? – именно так, с одной буквой «у».

Алине не нравилось, что Максимка все чаще и чаще проводил время за компьютерными играми. И по этому поводу она обычно успокаивала себя: это пройдет, найдутся другие, более правильные увлечения. А если нет, то доступ к компьютеру будет ограничен. Однако думать об этом сейчас не хотелось. Пусть пока играет в свои любимые стрелялки. В такое прекрасное утро совершенно не было желания что-то запрещать.

– Ладно уж, бери, – разрешила она, впрочем, не забыв вложить в слова нотки упрека.

Минуты не прошло, а Максимка уже сидел на раскладушке, уткнувшись в экран ноутбука. Он врубил «Medal of Honor» и самозабвенно принялся лупить из виртуального автомата виртуальных злодеев. Громкость сделал минимальной – знал, что маме придутся не по душе резкие звуки выстрелов.

Алина снова расслабилась. Какое-то время перед внутренним взором бегала безголовая курица, но потом куда-то исчезла. В лицо дохнул теплый ветерок – как же хорошо, настоящее блаженство, ветерок с запахом трав и крохотной толикой навоза. Где-то жужжала муха, но звук этот был неназойлив и даже приятен. Для полного счастья не хватало только божьей коровки на руке, ну и, конечно же, коктейля в хрустальном бокале. Алина только начала размышлять о том, какой коктейль она сейчас бы предпочла, как ее кто-то снова выдернул из озера блаженства:

– Здравствуйте, и прощения прошу, что от отдыха вас отвлекаю.

Алина встрепенулась, часто заморгала, а потом увидела за низкой щербатой калиткой щуплого старичка в синей панаме. Сразу же вспомнила: это ведь он вчера на похоронах хоть и безуспешно, но пытался поставить на место Федора.

– Здравствуйте, – поднимаясь с кресла, радушно сказала Алина. Максимка же наградил незваного гостя лишь мимолетным взглядом.

– Виталий Аркадьевич, – представился старик и сорвал с головы панаму. – Я напротив вас проживаю, – он улыбнулся и приподнял небольшую плетеную корзинку. – Вот решил вас клубничкой угостить. Только что собрал и помыл. Клубничка отборная, сорт редкий, «Моделайн», уверен, такой ягоды вы еще не пробовали.

Алина слегка смутилась от такой неожиданной щедрости. Она торопливо открыла калитку.

– Ой, да не стоило, честное слово…

– Берите-берите, это ж от души. – Виталий Аркадьевич вошел во двор, водрузил панаму на голову и протянул Алине корзинку. – Сыночек ваш покушает, да и вы сами…

– Ма, можно мне клубнички? – подал голос Максимка. Он даже игру на паузу поставил.

– Она мытая, – напомнил Виталий Аркадьевич.

Алина улыбнулась, поблагодарила и передала корзинку сыну. Тот выбрал самую крупную ягоду и целиком запихал в рот. За первой ягодой незамедлительно последовала вторая.

– Честно говоря, вы мне одолжение сделали, – с довольным видом сознался Виталий Аркадьевич. – У меня, знаете ли, есть одно правило: три добрых дела в день. И этого правила я придерживаюсь без малого вот уже семь лет, – он многозначительно поднял руку с вытянутым указательным пальцем. – Так что вы помогли мне совершить первое за сегодня доброе дело.

Алина рассмеялась.

– Рада, что помогла.

Виталий Аркадьевич вынул из кармана штанов сотовый.

– Видите этот телефон? Откровенно говоря, я им толком и пользоваться-то не умею, не дружу с этими электронными штучками, зато умею слать эсэмэски. Спросите зачем? А чтобы посылать через эсэмэски денежки в благотворительные фонды. Я человек не богатый, но пожертвовать десять-двадцать рублей в день позволить себе могу. Когда совершаешь добрые дела, и живется легче, вот так-то.

Алина машинально мысленно добавила: «Особенно когда добрыми делами хвастаешься перед первым встречным». Она тут же устыдилась своей неожиданной стервозности и выпалила:

– Да вы настоящий ангел.

Виталий Аркадьевич демонстративно глубоко вздохнул и развел руками.

– Увы, для ангела я слишком грешен. Бурная молодость, знаете ли.

Алина указала на кресло:

– Присаживайтесь.

– Нет-нет, благодарю. Я ведь к вам всего на минутку заглянул. – Он подошел к калитке, на несколько секунд застыл, задумавшись, а потом оглянулся. – Надеюсь, вас не слишком расстроил вчерашний инцидент на кладбище?

Алина махнула рукой:

– Пустяки, я уж и забыла.

– Федор неплохой человек, поверьте. Просто… просто находит на него иной раз. Он правда неплохой. – Виталий Аркадьевич выдержал паузу. – Это лет десять назад было, на шатурском водохранилище… Один парнишка под лед провалился. Пока все рыбаки – а их в тот день немало было – стояли разинув рты, Федор, не раздумывая, бросился в полынью и вытащил бедолагу. Уж этот-то поступок явно стоит больше, чем все мои добрые дела, вместе взятые. Плохой человек на такой поступок не способен, согласитесь. Так что вы уж простите его. Уверен, он сейчас жалеет о том, что на похоронах наговорил.

Алина отчего-то в этом не была уверена, но спорить не стала. Виталий Аркадьевич вышел за калитку, пересек улицу и уже весело выкрикнул:

– А корзинку себе оставьте, у меня их полно. Я эти корзинки сам плету, хобби у меня такое.

– Спасибо, Виталий Аркадьевич! – откликнулась Алина, закрывая калитку. Она подумала: «Какой милый старичок. Может, он и был когда-то грешником, но сейчас – ангел во плоти».

Алина взяла из корзинки несколько ягод, одну сразу же съела и мысленно еще раз поблагодарила Виталия Аркадьевича: клубника была исключительная, не чета тому безвкусному недоразумению, что обычно продавалось в московских супермаркетах. Вон и Максимка оценил – умял уже штук десять, хотя он и от клубники из супермаркета никогда не отказывался, детский вкус, на зависть, не привередлив.

Сидеть в кресле расхотелось. Алина прошлась по мощенной кирпичом дорожке вдоль дома, отметила, что земельный участок зарос травой, и если здесь и были когда-то огороды, то очень давно. Но эта неухоженность Алине даже нравилась. Заросли крапивы у забора, огромные лопухи, кусты смородины, корявая яблоня, раскинувшая ветви над плоской крышей сарая, – все это как будто было на своем месте, и буйная растительность прямо-таки кричала: «Долой секаторы и газонокосилки! Да здравствует естественная дикость!» И Алина всей душой поддерживала этот крик, она слишком устала от городской железобетонной угловатости. Ее всегда возмущало, когда в их московском дворе сотрудники коммунальной службы подстригали кустарник и несколько раз за лето скашивали и без того немногочисленную траву. Ничего позитивного в этой газонной эстетике она не видела.