— Неужто тому, кто носит отчество, все прощается? — недоверчиво спросил парень.

— Спрос будет, если ты оскорбишь кого-то из благородных. Об остальном можно не беспокоиться.

— С моей необразованностью я обязательно сделаю что-то непотребное. Потому вы мне и нужны, Павел Филиппович. Я буду работать, а вы…

— Глазами сверкать и важно прохаживаться, — продолжил я за Питерского.

— Ну, у вас это хорошо получается. Любой, кто на вас посмотрит, сразу поймет, что вы человек благородных кровей.

В этот момент из стены выглянул Василий и тут же влез в наш разговор, словно до того только и ждал такой возможности.

— Поверь, если ты научишься смотреть на всех с легкой снисходительностью, то и тебя будут принимать за такого же человека, — уверенно заявил он.

— Это как? — заинтересовался Фома.

— Вот представь, что какой-то лавочник надумает убедить тебя, что капуста вкуснее мяса…

Парень тотчас слегка скривил губы, приподнял брови и затем покачал головой.

— Вот это выражение лица запомни, — посоветовал Козырев. — А потом представь, что Евсеев решил тебя научить водить машину.

Парень незлобно усмехнулся.

— Запомни и это выражение.

— Всего-то? — Питерский пригладил волосы. — Это как-то уж слишком просто.

— Когда тебя спросят о чем-то, чего ты не знаешь, то можно уточнить: «Что вы имеете в виду?» И если спрашивает благородный, то смотри ему в глаза. А если же простой человек, то смотри слегка в сторону и делай вид, что ответ тебе не очень-то интересен.

— Так это же невежливо, — нахмурился Питерский.

— Ты главное помни, ежели слуга какого важного господина решит, что ты с ним говоришь уважительно, то посчитает, что ты его уровня. А может еще и ниже. Потому смотри мимо. Или поверх его головы. Подбородок подними, руки на груди сложи и губы скриви так, словно ответ тебе вовсе не нужен. Что ты и сам все знаешь, просто проверяешь холуя.

— Неправильно это, — насупился Питерский и покосился на меня.

— Во дворце императора, как ты заметил, работают важные слуги, — напомнил я. — И, скорее всего, с ними и впрямь следует говорить именно таким образом. Чтобы они тебя больше уважали.

— И больше холоду в голосе! — воодушевился моей поддержкой призрак. — Если чего лишнего себе слуга позволит, ты его окати презрительным взглядом и процеди: «Я не расслышал, что ты сказал?» И руку на пояс положи, словно ищешь рукоять оружия. Потом руку отдерни и досадливо цокни языком.

— Досадливо? — не понял Фома.

— Представь, что везде платную парковку сделали, — подсказал Козырев. — А главное, запомни — никогда не извиняйся и не тушуйся. Если чего не понял, делай злое лицо. Не услышал — строго потребуй, чтобы говорили четче!

Я понимал, что Фома никогда не станет вести себя так, как учит его Василий. Но мудрый призрак знал хитрости, о которых я лично никогда не задумывался. Я вел себя как благородный с самого детства, по праву крови. Мне не приходилось задумываться, обидел ли кого тон моего голоса или же поступок.

— А ежели мимо пройдет какая красивая служанка, так ты обязательно ее по заднице шлепни. Чтобы знала, как вилять бедрами… — услышал я прежде, чем Фома пробасил:

— Ну это уж совсем дикость! Павел Филиппович, скажите ему, что так себя ведут только пьяные некультурные личности. И за такое меня точно уважать не станут.

— Так шлепать надобно неблагородную дамочку, — терпеливо разъяснил Козырев. — Ту, которая…

— Нельзя! — резко прервал я недобрую науку Козырева. — Никого нельзя унижать подобным поведением. Это не делает чести никакому мужчине.

— И женщине, — сурово добавил Фома. — Ежели баба… женщина какая начнет шлепать…

— Это совсем другое, — хитро вставил Козырев. — Мужики добрые. Если нас какая девка игриво шлепнет пониже спины, так мы ей слова дурного не скажем. А бабы злые по своей натуре. Их слегка задень, как они сразу в визг. И норовят что потяжелее кинуть в тебя. И главное ведь — попадают!

— Для любого человека такое поведение недостойно, — закрыл я обсуждение.

Василий сразу же сник и принялся пинать носком тапка ковер.

— Я как лучше хотел. Помочь… — прогнусавил он. А потом махнул рукой. — Не цените старика! А я, между прочим, жизнь пожил.

— А ума не набрался, — фыркнул Фома, презрительно скривившись.

— Хорошо получилось, — просиял Василий, ткнув пальцем в Питерского, а потом хлопнул в ладони. — Моя школа!

— Нужна моя помощь? — медовым голосом спросила бабушка из кухни, видимо, ощутив всплеск силы от призрака.

— Нет, Софья Яковлевна, — подобострастно сообщил Козырев. — Мы тут с княжичем о делах насущных болтаем.

Потом он подошел ко мне ближе и сказал едва слышно:

— Очень важная дама. Мне при жизни не посчастливилось встретить ее. А сейчас…

— Может позвать княгиню? — уточнил Фома, поднял подбородок и скрестил руки на груди.

Выглядел он при этом крайне уверенно. Козырев поцокал языком и