генуэзских господ. Они все уже привыкли к своей роли — винтиков в безжалостной машине, приносивших богатство чужим рукам.

С каждым воспоминанием в его сознании становилось всё темнее. Он видел их не как товарищей, а как призраков, привязанных к своей несвободе, лишенных воли и достоинства. Генуэзское иго задавило их души, и это было гораздо страшнее любого физического насилия. Это было удушение свободы, постепенная смерть надежды. Он ощущал на себе холод этого безмолвия, этого всеобщего смирения, этого мрака, который покрывает не только Феодоро, но и души его бывших соратников. И в этой мрачной реальности он понял, что его борьба только начинается, и она будет одинокой и очень тяжелой.

Маленькая комната Крида, зажатая между высокими стенками старых домов Феодоро, пахла солью и выветрившейся древесиной. Ветер с Чёрного моря, проникая через щели в окнах, носил с собой холод и скупую влажность. Луна, бледная и холодная, как клинок, лишь призрачно освещала скромное жилище. Крид лежал на своём узком ложе, не в силах уснуть. Душевные раны, нанесённые несправедливым увольнением, были глубоки и жгучи. Его бросало из стороны в сторону, от бессильной ярости до глубокого отчаяния. Он прокручивал в голове события последних дней, пытаясь найти какую-то зацепку, какой-то способ изменить ситуацию, но ничего не приходило в голову. Генуэзская машина сработала беспощадно, измельчив его усилия в порошок.

Однако, как только первые лучи восходящего солнца пробились сквозь щели в окне, уныние начало отступать. Привычная целеустремлённость, закалённая тяжёлым трудом и жизненными невзгодами, возвращалась к нему. Крид знал, что не может позволить себе опускать руки. В нём была искра, стойкость духа, которая не позволяла ему сдаваться. Глубоко внутри, независимо от внешних обстоятельств, горел огонёк надежды.

Он медленно поднялся, ощущая тяжесть прошедшей ночи в своих костях и мышцах. Но в его взгляде не было уже прежнего отчаяния. На его лице читалась решимость, а в душе зрел новый план. Он был полон желания начать всё сначала. Феодоро, с его многочисленными портами и торговыми путями, представлялся ему городом, полным возможностей.

Этот город на берегу Чёрного моря был не просто местом, где смешались культуры и традиции. Каждый день здесь открывались новые горизонты, новые вызовы и новые шансы. И Крид был полон решимости найти свой путь. Он был настроен на достижение своих целей, невзирая ни на что. Ибо его путь только начинался.

Каменные стены школы для взрослых в Феодоро хранили эхо многочисленных голосов, смешиваясь с шумом прибоя Чёрного моря, доносившегося из открытого окна. Крид, среди других учеников разных возрастов и профессий, склонился над пожелтевшим пергаментом, изучая извилистые строчки латыни. В быстро меняющемся мире «Феодоро», где генуэзцы диктовали свои правила железной рукой, он понял, что физической силы недостаточно. Нужны были знания, гибкость ума и умение приспосабливаться к постоянным изменениям. Как и при работе с горном.

Учителя, пожилые мужчины с истертыми пергаментами в руках и морщинистыми лицами, на которых отразился многолетний опыт, терпеливо объясняли тонкости торгового счёта, запутанного и многослойного, как лабиринт старого города. Крид внимательно слушал, задавал вопросы, стараясь понять каждую мелочь, каждый нюанс. Он знал, что это не просто урок, а вложение в свое будущее.

Вечера он проводил за чтением старых торговых трактатов, пожелтевших от времени, с выцветшими рисунками кораблей и экзотических товаров. Он запоминал каждый важный нюанс, каждую тонкость генуэзской торговли, записывая ключевые моменты. Он учил новые слова, новые выражения, постепенно постигая язык генуэзских купцов, язык денег и влияния. Он расширял свой кругозор, узнавая о новых торговых путях, о конъюнктуре рынка, о различных видах товаров. Это было не просто чтение, это было погружение в новый мир, мир торговли и богатства.

Новые знания, впитанные в школе и за долгие вечера, проведённые за чтением старых трактатов, придавали Криду уверенность. Он больше не чувствовал себя просто рабочим, загнанным в угол генуэзской бюрократией. Теперь он видел себя в более широком контексте, чувствовал себя частью большого и сложного механизма генуэзской торговли. Он уже не только поднимал тяжёлые ящики на складе, а понимал, как эти ящики попадают на склад, какой путь они проходят от производителя до покупателя.

Пара удачных знакомств, завязанных в шумной таверне «Золотой Якорь», где сходились все нити портовой жизни Феодоро, резко изменила его положение. Он не только восстановил свои финансовые потери, но и приобрел ценные контакты в кругах опытных торговцев. Его работа в небольшой торговой компании стала не просто источником дохода, а настоящей кузницей его профессиональных навыков.

Каждый день приносил с собой новые задачи. Он учился вести деликатные переговоры с капризными покупателями, оценивать качество товара, выявляя тончайшие нюансы, определять реальные цены, анализируя изменчивый рынок. Он наблюдал за опытными торговцами, впитывая их навыки, как губка впитывает воду, подмечая мелочи, которые делают их успешными. Виктор учился читать между строк, видеть скрытые значения, чувствовать настроение рынка.

Постепенно он начинал чувствовать пульс города, этот постоянный поток товаров и людей, взаимодействий и интриг. Крид ощущал возможности, которые ему предлагал каждый новый день, каждая новая встреча. Он уже не просто работал, он жил этой жизнью, он стал её неотъемлемой частью. И хотя он ещё не был главной фигурой в этом круговороте торговли и интриг, но он уже чувствовал, что движется в правильном направлении, что его путь только начинается. И впереди его ждали новые вершины.

Но Криду всегда было мало. Достигнув относительной стабильности, он почувствовал не удовлетворение, а ещё более сильный внутренний голод. Это был не просто амбициозный порыв, а глубокое стремление к самореализации, желание доказать себе и другим, на что он способен. Виктор хотел больше, чем просто выживать в этом жестоком мире. Он стремился к процветанию и успеху.

Крид сидел за грубо сколоченным столом в своей небольшой комнате, перед ним разложены пергаменты с записями о сделках. Слабый свет масляной лампы рисовал длинные тени на стенах, показывая потрескавшуюся штукатурку и следы прошедшего времени. За окном шумел ночной Феодоро, смешиваясь с глубоким дыханием Чёрного моря. Но Крид не обращал на это внимания, его взор был прикован к пергаментам. Они были доказательством его успеха, результатом долгого и упорного труда.

Несколько удачных сделок с итальянскими торговцами, прибывшими в Феодоро на своих больших каравеллах, резко изменили его жизнь. Это были не просто торговые операции, заключённые благодаря случаю или удаче. За каждой сделкой стоял его труд, его новые знания, его уникальная способность чувствовать рынок, предсказывать его изменения. Он не просто торговал, он играл на рынке, как виртуоз на своём инструменте,