Артур Робертович слегка покачал головой, то ли оценивая слова полицейского, то ли осуждая такой подход, но ничего не сказал, и Александр, понизив голос, продолжил:

– Доктор, вам и Александре нужно будет некоторое время взаимодействовать со следствием. И возможно, мне понадобится ваша профессиональная помощь…

Артур Робертович встретился с зелеными глазами Александра и, помедлив, кивнул:

– Поверить не могу, что все дошло до такого… – задумчиво покачал головой доктор и, не удержавшись, высказал вслух свои мысли: – Значит, это он убил бедную Маргариту? Но что эта несчастная девушка ему сделала?

Франц задумчиво коснулся пальцами своего виска, сжав светлую серебристую прядь удивительно вьющихся волос: Александра невольно проводила взглядом этот жест, совершенно некстати поймав себя на мысли, что до этого она как-то не обращала внимания на то, что у него такая своеобразная прическа.

– Маргарита была самой близкой подругой вашей жены, не так ли? – медленно спросил мужчина, и доктор вздрогнул, словно от удара током, а Алекс изумленно ахнула, не в силах поверить услышанному, и повернулась к Артуру Робертовичу:

– Вы… Вы женаты?

Доктор замешкался с ответом и с вызовом взглянул на Александра – тот смотрел в упор, но в глубине его глаз мелькнула усмешка.

– Я был женат много лет назад, – тихо заговорил доктор, испытывая щемящее чувство неловкости от того, при каких обстоятельствах ему приходится рассказывать эту правду: – Я работал хирургом в известной московской клинике. Как раз тогда я и женился на Анне Лукиной… Вскоре после свадьбы у нас родилась Варя. Моя жена, однако, не находила удовольствия в том, чтобы заниматься маленьким ребенком, когда вокруг столько развлечений, ведь мы жили в столице. Я очень хорошо зарабатывал и беззаветно любил ее, а она… Нечасто ночевала дома. Когда происходили сцены, она угрожала, что разведется и заберет ребенка. Мне не хотелось это проверять, и я продолжал терпеть ее выходки, надеясь, что она перебесится и наконец поймет, что у нее есть семья и ответственность перед дочерью, – доктор встретился с глазами Франца, ожидая вновь увидеть там насмешку, но Александр смотрел серьезно, понимая, как тяжело мужчине говорить все это. – Я не ищу себе оправдания, но теперь, оглядываясь назад, мне кажется, что из-за этих постоянных скандалов и бессонных ночей я и совершил эту ошибку, после которой моя жизнь круто изменилась. Однажды Анна пришла в два часа ночи, разбудив нас с дочкой, и сказала, что подала на развод. Что ее новые друзья знают людей, которые помогут ей развестись без суда – ведь я был против этого, и она наконец избавится от необходимости терпеть нас обоих. Остаток ночи мы провели в выяснении отношений, а сразу утром я должен был оперировать ребенка. И… Операция прошла неудачно, – вздрогнув, закончил доктор, встречаясь с глазами Александры: – Я до сих пор не знаю, чья в этом вина: моя, ассистента или же вмешалась сама судьба… После этого стали поступать угрозы, меня заставили уйти из клиники. Без этой работы стало нечем платить ипотеку, в которой была наша уютная квартира, и Анна окончательно уверилась в своем решении о разводе. Но она связалась с весьма опасной компанией, во главе которой был этот Быков… Их задержали по обвинению в изготовлении и распространении наркотиков. Она этим, конечно, не занималась, но сам факт, что ее задержали в такой компании, позволил бы мне выиграть суд, и она, поняв, что шантажировать меня больше не сможет, пошла на попятный – ради дочери я ее простил. Я согласился на программу по переезду и получил весьма скромное жилье, но, по крайней мере, теперь оно принадлежало мне и дочке. Первое время Анна вела себя тихо и даже, можно сказать, примерно – впервые она старалась быть хорошей матерью, и оттого мне больнее было видеть, что это притворство… Как искренне Варя тянулась к ней, а моя жена то терпела это, то отгоняла ее прочь… Через полгода из тюрьмы вышел этот Сергей и, к моему ужасу, приехал сюда же, в Михайловку. Что я мог предъявить? Требовать от постороннего человека, чтобы он уехал? Нет, но я стал приглядываться к Анне и с ужасом замечал, что все возвращается к тому, от чего я бежал. Спустя год после нашего переезда Анна просто не вернулась… Поиски ничего не дали. Поговаривали, что она сбежала, и я до сих пор этого не знаю. По закону ее признали без вести пропавшей, и с тех пор я старался не вспоминать всей этой истории.

За столом воцарилось мрачное молчание. Алекс, пребывая в каком-то оцепенении, медленно размешивала уже не существующий сахар в чашке остывшего чая, Франц сжимал в руках салфетку, и все избегали смотреть друг на друга. Александр прежде не знал всех подробностей истории доктора Миллера, хоть и догадывался кое о чем: драма разрыва между супругами разыгрывалась на глазах у всей деревни, и Франц помнил еще, как сердился на доктора, что тот не смог принять его как раз после одного из таких скандалов с женой. Тогда начальнику местного отделения полиции казалось, что это обычная бытовая ссора, хотя где-то в глубине сознания и практики все же билась мысль: вот именно из таких бытовых конфликтов и вырастают самые жуткие трагедии. А вскоре Анна пропала.

– Доктор пришел к нам на следующий день после пропажи супруги, – продолжил рассказ Миллера Франц, отвечая на взгляд потрясенной всем услышанным Александры. – Я, конечно, сначала и не придал этому особого значения: девушка вела себя свободно, проявляла внимание ко многим в нашей деревне. Но мы начали поиски, обошли каждый дом, прочесали лес на этом берегу и на том… Но последнее, что удалось установить – ее видели, как она шла по берегу куда-то на окраину.

Франц замолчал: перед его глазами встали картины из прошлого. Он и его верный помощник Степан прочесали тогда всю деревню, привлекли даже ребят дорожно-патрульной службы, и они на стареньких «жигулях» и «нивах» проехали везде, где можно и где нельзя. Но ни в овраге в сторону соседнего поселка, ни в заводях извилистой Каменки, ни за плотиной у мельницы ничего не нашли. А к вечеру пришла еще одна новость.

– Маргарита пропала тем же днем, пока мы искали Анну, – Франц мрачно посмотрел за окно в темноту летней безлунной ночи. – Кто-то пустил слух, что видел подружек вместе на тропинке через перелесок, ведущий к трассе. Якобы они собирались в город. Мы нашли в кустах у дорожки женскую туфлю, правда, больше никаких улик не было…

Александр замолчал, вдруг подумав, что его дополнение рассказа было сейчас излишним. Доктор, натянутый как струна, копошился с жаровым самоваром, то ли желая слить оставшуюся воду, то ли распалить угли, и делал это излишне старательно. Алекс с сочувствием смотрела на мужчину, и Франц снова почувствовал неуместность своего здесь присутствия, хотя сейчас как никогда прежде ему захотелось поспорить с очевидным положением вещей.

– Возможно, Анна действительно уехала, – тихо сказала Александра вопреки своему внутреннему чувству, глядя на доктора. – И однажды…

– Меня спасла Варя, – доктор наконец справился с самоваром и подлил себе чаю. – Она почти сразу все поняла, что мама ушла и больше не вернется, и мы никогда с ней не говорили об этом. Я готов сделать все, что в моих силах, – поднял он глаза на Александра, и тот медленно кивнул, все понимая и медленно поднимаясь.