Даниэлла кивнула, не желая вслух произнести явную ложь.

— И ты не хочешь, чтобы я вернулся в твою жизнь?

Она снова кивнула.

— Мне следовало об этом догадаться, когда я услышал, что ты вышла замуж за Джона Смита, — внезапно рассердившись, почти прохрипел он. — Черт, я должен был прочитать предупреждающие знаки, когда… — Звонок в дверь прервал его речь. Он нахмурился. — Ты кого-нибудь ждешь?

— Нет, — ответила она, но поспешила встретить нежданного гостя. Сейчас все, что могло положить конец этому мучительному разговору, было желанно. Однако, когда она открыла дверь, ее надежда сразу улетучилась.

— Мама?! Что ты здесь делаешь?

— Ну и ну. И это радушный прием? — возмутилась Эвелин Тэйлор-Гарнхэм, вплывая в дом. — А я привезла тебе сережки, которые ты на днях обронила. Я нашла их, кстати, под подушкой.

— О, спасибо, мама. — Какая забота! Это было очень непохоже на ее мать. Обычно их отношения сводились к тому, что мать звонила ей по телефону за счет дочери. Но больше всего ее сейчас беспокоила встреча Байрона и матери. Может, ей следовало предупредить…

Но было уже слишком поздно. Даниэлла, стоя позади матери, вдруг увидела появившегося перед ними Байрона с протянутой для пожатия рукой и широкой дежурной улыбкой на губах.

— Эвелин, как приятно снова вас увидеть после стольких лет!

Даниэлла не могла видеть лица матери, но полагала, что оно, вероятно, чернее самой грозовой тучи и злее, чем у фурии. Руку Байрона Эвелин как будто и не заметила.

— Вы! — в бешенстве воскликнула женщина. — Что вы здесь делаете? — Она и не подозревала, что повторяет слова дочери, когда та увидела Байрона неделю назад.

— Я навещаю Даниэллу, — спокойно заявил Байрон с веселой насмешкой в глазах.

— Я это и сама вижу. Но зачем? — настаивала она. — Вы больше не часть ее жизни. — Ярко-желтый костюм еще больше подчеркивал ее и без того пышные формы, а седые, высоко забранные волосы, отливали лиловым. Даниэлла давно уже оставила попытки убедить маму одеваться менее вызывающе, во что-нибудь более подходящее ее возрасту.

— Нет такого закона, который запрещал бы мне навещать свою бывшую жену, — ровным голосом сказал Байрон, подмигивая Даниэлле и как бы спрашивая ее, в каком ключе должен был бы прозвучать его ответ. — Я случайно оказался в этом районе и…

— И я уверена, что Даниэлла собиралась выставить вас за дверь, — заявила Эвелин Тэйлор-Гарнхэм. — Если же она до сих пор этого не сделала, то сделает обязательно. Вы не вправе навязываться ей.

Байрон посмотрел на Даниэллу; в уголках его губ пряталась улыбка.

— Разве я навязывался?

Даниэлла покачала головой.

— Мне кажется, мама, что я сама должна решать, кого мне приглашать в свой дом.

— Так ты его пригласила? Я не ослышалась? — насмешливо спросила миссис Тэйлор-Гарнхэм. — Как ты могла, Даниэлла? После всего, через что ты прошла по вине этого мужчины!

Боясь, что ее мать может сказать лишнее, Даниэлла уже открыла рот, чтобы перебить ее, как Байрон спокойным голосом произнес:

— Мне кажется, мы оба хорошо знаем, что послужило причиной нашего с Даниэллой развода, Эвелин, хотя это было так давно. Мы с Даниэллой достаточно повзрослели, чтобы больше не таить друг на друга никаких обид. И поэтому я не вижу причины, которая помешала бы нам быть хорошими друзьями.

Даниэлла даже начала было им восхищаться — до тех пор, пока он не произнес последнюю фразу. Услышав ее, Даниэлла тихонько вскрикнула. Вот сейчас мать без колебания накинется на него — она была далеко не самой тактичной женщиной на свете, — и Даниэлла быстро проговорила:

— Тебе не пора уходить, Байрон? — Она знала, что бесполезно пытаться отделаться от своей матери: она не покинет дом до тех пор, пока не уйдет Байрон.

— Мне? — Его брови вопросительно поднялись.

— Думаю, что да, — ответила она, глядя ему прямо в глаза и умоляя взглядом понять намек и уйти. Ее ужасало, что мать может еще что-нибудь ляпнуть.

Ей показалось, что Байрон хочет сказать какую-нибудь колкость, но он в конце концов кивнул, соглашаясь, и послал ее матери еще одну из своих широких, деланно-смиренных улыбок.

— Было очень приятно снова встретиться. Вы, кстати, прекрасно выглядите. Может быть, мы еще доставим себе удовольствие увидеться вновь?

— И не надейтесь, — холодно парировала Эвелин. — Не могу сказать, как я потрясена тем, что вы вдруг так внезапно появились. Я надеюсь, что у моей дочери достаточно здравого смысла, чтобы запретить вам появляться в этом доме.

Даниэлла видела, как резко задергались мускулы на лице Байрона, какое жесткое выражение появилось в его глазах. Но, несмотря на это, он продолжал улыбаться.

— Это только ей решать. Прощайте, Эвелин.

Провожая его до двери, Даниэлла кротко произнесла:

— Прошу прошения за мою мать.

— Не беспокойся. Я привык к этому. Увидимся. — Он сказал это так небрежно, словно никогда и не объяснялся ей в любви.

Закрыв за ним дверь, она остановилась и сделала несколько вдохов, чтобы успокоиться. С одной стороны, ее мать пришла очень вовремя: ее приход положил конец их в высшей степени мучительному разговору. Но с другой — ее приход был очень некстати. Сейчас начнутся бесконечные вопросы, предупреждения, советы, а Даниэлла должна будет сидеть и все это слушать.

В отсутствие Даниэллы ее мать пошла бродить по саду и наткнулась на остатки их пиршества: шампанское и клубнику.

— Что это? — резко спросила Эвелин, когда дочь вернулась.

— Мы ужинали, — заявила Даниэлла нарочито легкомысленным тоном. Байрон Мередит никогда не был удачной темой для беседы, поэтому разговор о нем очень легко мог превратиться в словесную перепалку.

— Ты развлекала его? — с расширенными от негодования глазами спросила Даниэллу мать.

— Не вижу в этом ничего дурного.

— Этот мужчина!

— Этот мужчина был моим мужем, и я любила его.

И наверное, до сих пор люблю, подумала про себя Даниэлла.

— У тебя все в порядке с головой, Даниэлла? Ведь он приносит одни несчастья. Что он здесь делал? Я искренне надеюсь, что ты не собираешься снова с ним видеться. Достаточно только взглянуть на разбитый бокал на дорожке и на твой палец! Что ты на это скажешь?

Даниэлла не могла понять, почему мать до сих пор настроена против Байрона. Ведь он больше не студент без гроша в кармане, а богатый и преуспевающий человек. Именно такого мужчину ее мать всегда желала для своей дочери.

— Я приглашена на званый обед в воскресенье, Даниэлла. Меня просили привести тебя с собой.

У Даниэллы упало сердце. Ее мать все еще пытается найти ей партнера. С тех пор как она отказала Тони, мать использует любую возможность для того, чтобы найти другого мужчину.