пункта: деньги, которых не было, и какое-никакое чувство ответственности, ибо близился конкурс детских театральных коллективов, намеченный на первую декаду января. Какие уж тут поездки?

Голубев нервно дёрнул переключатель передач, ставя его в положение «парковка». Заглушив мотор, он повернулся ко мне:

— Приехали.

Я по-прежнему сидела в одной позе: руки скрещены на животе, под ними небольшая дамская сумочка.

После слов Макса окинула взглядом территорию: здесь в округе в основном находились производственные помещения, лишь в стороне за ними виднелись старые трёхэтажки, вероятно, построенные сразу после войны. Мимо нас прошёл парень, а потом проехала машина в направлении бокса, двухстворчатые двери которого были распахнуты.

— Это там? — кивнула я на помещение, где остановился автомобиль.

— Да. А ты мечтала увидеть просторное светлое здание с французскими окнами, заливными полами, белоснежными стенами и современной технической оснащённостью? — зло бросил Макс. — Тогда тебе не сюда.

— Ни о чём я не мечтала. Мне бы только машинку починить. И всё.

— Вот это правильно. — Помолчав, спросил, глядя в сторону: — Можно поинтересоваться?

Я вздохнула и разрешила, понимая от этих вопросов мне никуда не уйти:

— Хочешь спросить, что я намерена делать дальше?

— Да.

— Не знаю, прежде всего, нужно убедиться, действительно ли муж провёл сегодняшнюю ночь у любовницы, ещё необходимо съездить в кафе, где влюблённые, — я нервно хохотнула, — должны встретиться. А потом буду решать.

Макс улыбнулся:

— Вот это правильно, не надо пороть горячку. Может, это только наговоры. — Он кивнул, потому что к нам подошли двое парней и тепло его поприветствовали.

— А это Валерия, хозяйка машины, — представил Голубев, выйдя из автомобиля, и подал мне руку. Я с удовольствием ступила на мёрзлую, припорошенную снегом землю, ибо от долгого сидения в машине отекли ноги. — Прошу любить мою подругу и не жаловаться, нрав её крут, но справедлив. Иначе… — Макс неизвестно кому погрозил кулаком.

Я вдруг поймала себя на мысли: приятно, когда к другу обращаются по имени отчеству и с уважением, казалось, доля его уважения перепадает и мне.

Выйдя из машины, я пошагала с Максом в бокс, ребята сами загнали мой старенький Opel, поставив его у смотровой ямы.

Изучив машину и повреждения, они оценили ремонт в мизерную сумму — взяли только за материалы — и тут же прокомментировали, что всё бы сделали бесплатно, учитывая, сколько для них сделал Максим Викторович.

Позже, возвращаясь на джипе, который любезно предоставили ребята, я поинтересовалась, что же такого для них сделал Голубев?

— Ничего особенного, — ухмыльнулся он. — Просто забрал к себе на перевоспитание их третьего младшего брата — боль и проблему семьи. Сейчас он нападающий моей футбольной команды, а то бы сидел уже в тюрьме где-нибудь на Калыме и шил спецодежду. Спорт творит чудеса — знаю это по себе!

Мне всё больше и больше нравился Макс, я чувствовала, он очень изменился: вместо горячности и резкости появилась холодная рассудительность, вместо манипулирования людьми — умение прислушиваться к чужому мнению, даже привычное хамство казалось с нотками обаяния.

Ну а то, что несколько высокомерен, мною оправдывалось раньше так же, как и сейчас, защитным рефлексом: мать воспитывала одна, выпивала, вечно не хватало средств для жизни, вот и прятался он за этим чувством как за ширмой.

Всё пытался кому-то что-то доказать, и доказал — вон сколько добился без посторонней помощи, как говорится, сам себя сделал. Так что, яблоко от яблони упало очень далеко.

Но помешало нам когда-то быть вместе не социальное положение Макса, а совсем другое: его горячность, импульсивность, а ещё, наверное, моё умение попадать в нелепые ситуации.

Мне сразу вспомнился тот случай, когда я вернулась из деревни, в то последнее наше лето, ибо нужно было ехать в соседнюю область, подавать документы в университет культуры.

* * *

Помню, я тогда наполовину упаковала дорожную сумку, как в дверь позвонили. Не пороге стоял Кир с костюмами, которые я брала для вальса.

Вообще, я должна была сдать их на следующий день после выпускного, но спешно уехала, договорившись с хореографом, что привезу, как только вернусь из деревни.

Хореограф нехотя, но согласилась и не стала настаивать на немедленном возвращении реквизита.

Алиса должна была собрать их и занести мне, однако вместо неё явился Кир, с которым я не очень хотела общаться, потому что в этой драке винила и себя тоже, а он был лишним напоминанием моего недавнего позора.

Невольно скривившись, я кивнула Краснокутскому на его «здрасти» и пригласила в гостиную, попутно разглядывая парня. Он был одет в белую футболку, джинсовые шорты, а на ногах были какие-то мягкие тряпичные туфли.

Расспросить Кира о том, почему не пришла Алиска, помешал мамин звонок. Удручённая, она сообщила, что у папы сломалась машина, отец, конечно, постарается починить, но не уверен, что получится.

Мама предупредила сразу, поездку, возможно, придётся отложить.

Я опустила руки: как эта поломка не вовремя, и так затянула время с внезапным бегством в деревню, а тут такое, и до творческого конкурса всего-то пять дней.

А за это время ещё нужно столько сделать, да и как-то психологически настроиться.

Хорошо, что медкомиссию успела пройти ещё до выпускного вечера. Я тяжело вздохнула: всё у меня делается в последнюю минуту.

— Собираешься уезжать? — Кир бросил взгляд на дорожную сумку, по-своему истолковав мои вздохи.

— Да, завтра папа отвезёт на машине — пора подавать документы в вуз.

— Слышал, ты, как и Алиса, будешь учиться в Наукограде, — сказал Кир не с вопросительной интонацией, а утверждая.

Кто вообще просил Краснокутскую просвещать братца о моих делах? Пусть бы говорила о себе, а не обо мне. Где она, кстати?

— Алиса почему не пришла? Её просила принести костюмы, не тебя.

— Разве она не сказала? Сестра тоже собирает такую же сумку, сегодня вечером поеду с ней подавать документы в Наукоградский университет. Может, тебе тоже отправиться автобусом или поездом? Путь неблизкий. Куда костюмы? — между делом спросил Краснокутский, с трудом удерживая их.

Так всегда: задумаюсь, уйду мыслями в проблему, ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю.

Я кивнула на кресло и пробурчала, пойдя в наступление: ещё мне не хватало нравоучений от почти незнакомого парня:

— Скажи ещё: полететь самолётом. Ехать всего-то двенадцать часов.

— Вот я и говорю: путь неблизкий.

— Алису тоже родители повезут?

— Нет, поезд повезёт. Я тоже поеду, покажу ей столицу соседней области, где вы будете учиться. Практика закончена, так что, свободен.

— У вас же там, в Наукограде, тётя живёт? — Кир кивнул. — У неё остановитесь?

— Да, у тётушки с дядюшкой поживём пару недель —