я выдержала паузу и набрала номер через пятнадцать минут, когда пришла в себя и продумала, что скажу Голубеву.

Он взял телефон сразу же, будто ждал звонка.

— Макс, дорогой, я искренне благодарна за участие в моей жизни, в профессиональной деятельности. Очень рада, что ты помог мне с театром… — Я забыла, что хотела ещё сказать, ибо все мысли, как только Голубев ответил, вылетели из головы. — Только я не знаю, что в ответ могу для тебя сделать.

Макс удрученно вздохнул:

— Лерчик, я ничего у тебя не прошу, не бери в голову, считай, что это мой новогодний подарок.

— И всё же, спасибо тебе огромное, — снова начала я дрожащим голосом и, расчувствовавшись, смахнула слезу. — Это чудо какое-то. Правда.

— Ты плачешь, что ли? Перестань, я не стою всех этих благодарностей, поверь, просто так сошлись звёзды, и мы встретились с тобой в чужом для меня и огромном городе — вот где чудо. А то, что знаю Серёгу, точно не чудо, ибо мы служили с ним в одной части. Помнишь, рассказывал, как он смешно изображал зама по тылу, который сильно картавил?

Я не помнила, но махнула головой, может, и рассказывал, Макс вообще, вернувшись из армии, много говорил, а я больше слушала, часто — в пол-уха.

— Так что ты надумала с машинкой? Будем ремонтировать у моих ребят?

— Нет, — снова заупрямилась я. — Пока нет денег.

— Отремонтируют в долг.

Подумав, я согласилась:

— Но только в долг.

— Договорились, — засмеялся Макс.

Я вернулась домой чрезвычайно довольной, ибо положительно решилось сразу два вопроса: буду играть в театре и наконец отремонтирую мой автомобиль.

В квартире меня ждал хмурый Кир. Я вошла и сразу почувствовала его плохое настроение.

— Что-то случилось?

— Убийство. Срочно вызвали на работу.

Муж скрылся в ванной и минут через десять вышел из неё гладко выбритым и пахнущим на всю спальню дорогим лосьоном.

Казалось, этот резкий запах заполнил всю квартиру, он мне никогда не нравился, муж знал об этом и всё равно продолжал периодически пользоваться лосьоном.

Кир быстро собирался, натягивая на себя джинсы и новый тёплый свитер.

— Ты идёшь на работу или на свидание?

Кир усмехнулся:

— Подозреваешь в чём-то? Не беспокойся, куда я от тебя денусь? — И тихо добавил: — С подводной лодки. Душ принял, чтобы прибавить бодрости, а то устал сегодня ужасно.

— Да что это за работа такая, которая занимает всё время?

— Послушай, я эту профессию выбрал много лет назад, ты знала, чем я буду заниматься, и что у меня ненормированный рабочий день тоже было известно, — нервно ответил муж.

— Но раньше тебя так часто не вызывали.

— Раньше был другой начальник, и преступлений в прошлые годы было меньше.

Я вышла в прихожую в след за ним и, невольно посмотрев в зеркало, залюбовалась Киром. Отметила, насколько он в последнее время изменился: стал ещё красивее, подтянутее, мужественнее. Когда выходила за него замуж, как-то не задумывалась, каким он станет через десять лет, вообще о будущем не задумывалась, ибо время для восемнадцатилетних и почти тридцатилетних идёт по-разному.

В пятнадцать я вообще решила, что проживу лет до тридцати — и хватит, ибо дальше старость, болезни и прочее. А сейчас хочется дотянуть хотя бы до семидесяти, и не просто дотянуть, а полноценно дожить и желательно с Кириллом. Я невольно улыбнулась.

— Ты чего? — Муж внимательно взглянул на меня, не понимая, чему радуюсь.

— Какой ты у меня красивый!

Кир, фыркнув, засмеялся:

— Ты тоже ничего! Я уж думал, что веселишься, потому что ухожу. — Он быстро поцеловал меня и открыл входную дверь, бросив прощальный взгляд: — Поешь: разогрел тебе пару котлет — купил в кафешке — и ложись спать.

Я кивнула и закрыла за мужем дверь, заперла её на все замки, привалившись к ней: какой сегодня замечательный день, даже поздний вызов Кира на работу не повлиял на моё настроение. Немного позже я отправила ему в Телеграм сообщение: «У меня хорошая новость» и несколько сердечек с поцелуйчиками, он тут же ответил мне: «Спи. Не жди меня. Много работы. Целую».

Утром я проснулась в седьмом часу, Кир ещё не вернулся.

Приблизительно через час пришло сообщение от Голубева: «Я под твоими окнами, через сорок минут нас ждут в автосервисе».

Интересно, откуда у Макса мой адрес, вроде бы я не говорила. Хотя чему удивляюсь, когда надо, он из-под земли найдёт.

* * *

Помню, сразу после выпускного вечера я сбежала к бабушке в деревню: перевести дух, да и вообще, давно обещала ей, а то уеду учиться, когда ещё доведётся встретиться?

Кого я совсем не ожидала встретить возле бабушкиной усадьбы через пару часов после приезда, так это Голубева.

Откуда он узнал, где я, до сих пор не знаю. Но к родителям с этим вопросом точно не обращался, они бы предупредили.

Он приехал на мотоцикле друга и остановился возле ограды, я в это время развешивала бельё, постиранное бабушкой. Макс тихо свистнул, я обернулась.

— Лерчик, надо поговорить, выйди, пожалуйста.

Я не хотела видеть ни Макса, ни Кира, особенно Макса, наверное, потому и решила на время скрыться в родных пенатах.

Но понимала: упёртый Голубев так и будет здесь стоять, ни на шаг не сдвинется, если не поговорим.

Зачем позориться ещё и перед соседями? Пришлось выйти за ограду.

— Чего тебе?

— Прости меня, я так виноват. — Он подошёл ко мне близко-близко и положил на плечо руку, которую я тут же сбросила.

— Да? И в чём же виноват?

Макс усмехнулся и, подняв голову вверх, с одинаковой интонацией, как перед учителем в школе, пробубнил всё предложение:

— В том, что испортил тебе праздник, который бывает раз в жизни.

— А чего лыбишься? Потому что испортил?

— Нет, просто это такая самозащита. Поверь, я всю ночь не спал, так переживал из-за той дурацкой драки. Это Милка виновата, наболтала чёрт — те что о тебе. Сказала, ты влюбилась в Краснокутского. — Что-то такое я и подозревала. Неймётся «подруге», так и мечтает нас с Максом рассорить, заодно настроить Краснокутского против меня. — Сейчас, когда всё проанализировал, понял, что этого не может быть, а тогда… Да ещё этот танец ваш. — У Макса заходили желваки.

— Мне не нравится, что ты так легко поддаёшься чужому влиянию. Это неправильно.

— Понимаю, потому обещаю: такого больше не повторится. Простишь?

— Не знаю, Макс, это ужасно: всё было на глазах учителей, родителей, одноклассников. Позор просто.

Голубев сжал кулак и постучал им по забору:

— Да знаю я. Ревную тебя очень и люблю без