Очень тронут. Но, боюсь, мне придется отказаться. Я сейчас на работе.

– Воскресенье же! – возмутилась она.

– Воскресенье, – бесстрастно согласился я.

Ну да… выходной. Типичный офис должен быть в это время пустым, безмолвным, наполненным тишиной. Той самой тишиной, в которой так сложно разразиться молчанием. Той самой тишиной, которая является особой разновидностью пустоты, сестрой тьмы.

Но нет. Это была неправильная контора. И самое неправильное в ней – руководство.

Я, например, готовился к прениям в своем кабинете. В открытую дверь виднелась общая на три кабинета приемная. За стенкой притих Влад: вчитывался в дело по присоединению к холдингу очередной фирмы. Одной Кире, можно сказать, повезло: отдыхала в командировке.

А у неправильного руководства и сотрудники тоже неправильные. Секретарь, тучная и величественная Серафима Игоревна, в приемной стучала по клавиатуре так яростно, словно имела к ней личные счеты. То и дело в холле просыпался кофейный автомат. Булькал кулер, и слышались шаги. Неправильная контора жила своей жизнью.

– Воскресенье – выходной день! – напомнила трубка.

Какое открытие! Вот только у юристов свой календарь, далекий от официального. И понятия «выходной» и «рабочий день» там весьма условные. Для хорошего юриста. Такого, который вгрызается в каждое свое дело, вживается него, как артист в роль. Не просто просматривает тома, не прочитывает их беглым взглядом, а запоминает. И живет с этим знанием до того, как будет заключена сделка или вынесен приговор.

Это на заводе или за кассой супермаркета есть смены. Отработал, оставил все мысли вместе со спецовкой в шкафчике и просто пошел домой. Настоящие юристы, а не те дипломоносцы, которых каждый год выплевывают сотни вузов по всей стране, позволяли себе расслабиться крайне редко, между делами. Тогда и был у них тот самый «выходной».

– А понедельник – рабочий, – напомнил я. – И очень насыщенный…

Отвяжется? Не отвяжется? Не отвязалась.

– Тем более стоит развеяться!

– Если адвокат накануне прений решит развеяться на вечеринке, то на следующий день будет разваливаться не только его голова, но и линия защиты.

В трубке замолчали, переваривая информацию.

– Феликс! – Из своего кабинета выглянул Влад, задумчиво почесывая щеку. Я прикрыл трубку ладонью и вопросительно посмотрел на него. – Кира когда приезжает?

Опять забыл? Что ж, ему это простительно. В свои тридцать пять матерый юрист внезапно стал молодым и сразу многодетным отцом, обзаведясь горластой девичьей тройней. И если до рождения дочек Влад был обычным трудоголиком, то сейчас к нему вообще не рекомендовалось подходить ближе чем на три метра. В запаре он мигом присоединит неосторожного посетителя к договору, подошьет, прижмет печатью и отправит в папку, невзирая на все протесты.

– Обещала на днях, – усмехнулся я. – А что?

– Надо дело Шестаковой обсудить, – пробормотал Влад и вздохнул: – Слушай, Феликс, а не собраться ли нам втроем, как раньше? Тряхнуть стариной! А то все работа, жена, дети…

– Ну, жена и дети только у тебя. У меня их нет, у Киры тем более. Особенно жены. И трясти тебе, папаша, лучше не стариной, а погремушками.

– Зануда! – фыркнул Влад и закрыл дверь.

А вместе и впрямь не мешало бы собраться…

Десять лет назад мы, три юриста, успевших уже набить руку (а отчасти и сбить в кровь костяшки), решили объединиться, чтобы снимать офис. Адвокаты вообще-то штучный товар, индивидуалисты, но вскладчину аренда выходила дешевле.

Когда заказывали вывеску над входом, фамилии трех партнеров не поместились. А поскольку они все равно особо никому не были известны, то мы остановились на скромном названии: «Грата». Тогда мы и представить себе не могли, что наша скромная «Грата» станет одной из ведущих в стране. Объединит несколько сотен специалистов гражданского, корпоративного, зарубежного и уголовного права, откроет с десяток филиалов в регионах.

– Может, передумаешь? Папа очень ждет.

Именно папа, ага.

– Нет. Не могу.

– Жаль. Тогда пока. Удачи тебе.

Из трубки понеслись гудки. Молодец девочка. Знает, когда надо остановиться. Вообще-то, Милана была в моем вкусе. Не простушка, хороша собой, не дурочка. А судя по стервозности, и в постели просто огонь. Вот только стоит нам там оказаться, как она мигом схватит меня за яйца и потащит к алтарю. Спасибо, не надо. Для приятной ночи можно найти кого-нибудь не столь опасного.

«Вы получите… удовлетворение…», – чуть хрипловато прозвучало в голове. Перед глазами мелькнули черные кудри. Официанточка. Пиджак с чужого плеча, дивная улыбка, пухлый веселый рот… Сдавить бы в объятиях то стройное гибкое тело с аккуратной грудью, ощущая под пальцами жар кожи, и слышать, как сочные влажные губы со стоном шепчут мое имя. В штанах стало тесно, от горячего желания бросило в жар. Я быстро отвернулся к стене, глубоко задышал, пытаясь прийти в себя. Накрыло так накрыло. И вроде не подросток уже, потерявший мозги от взрыва гормонов, чтоб настолько… бесконтрольно. Черт! А все потому, что за целую неделю не нашел времени оттянуться с какой-нибудь девицей. Целомудренный Фил, мать твою! Допрыгался! Я со злостью ударил кулаком в стену.

– Феликс! С вами все в порядке? – раздался за спиной низкий голос Серафимы Игоревны.

– Да, – выдавил я.

Со мной все в порядке. В полном порядке. В таком порядке, что сам себе завидую. Главное, чтоб молодой папаша из кабинета не высунулся. Ему только на язык попади.

А с официанточкой надо просто переспать, раз уж я на нее так запал. Переспать и выбросить из головы.

Решено. Завтра после окончания дела загляну в тот ресторан. Один. Без Лося, который, кстати, и затащил меня туда вчера. Отмечал очередное возвращение прав. Лихач. Как был безбашенным еще в школе, так и не повзрослел до сих пор. Еще раз нарвется, будет на самокате передвигаться. Так ему и сказал. Он ржал как конь. И над названием ресторана ржал: я, мол, голодный Лось, и кабак «Голодный лось». В мою, говорил, честь назван. Ну и довеселился до шишки на затылке.

Мысли опять свернули на ту, кто ему шишку организовал. Кудрявая бестия. Зараза… Но, черт, как же она заводила! Главное, чтобы не оказалась дочкой кого-то из судей. Ни с судейскими дочками, ни с женами я не спал: потом на процессе утопишь даже плевое дело. И на работе романов тоже не заводил – лишний геморрой.

Но что-то подсказывало, что папаша кудряшки не судья. Иначе она бы не работала официанткой.

– Значит, завтра… – предвкушающе произнес я вслух, имея в виду отнюдь не прения.

В руке вновь завибрировал телефон. И на сей раз звонил тот, кого я никак не ожидал услышать. Я уважал его, когда был студентом. И спустя десять лет этот