— Я… я пришла к тебе поговорить, но тебя не было. Я хотела уйти, но он не дал…

Голос её срывается. Она прижимается ко мне.

— Прости меня, Берта, — шепчу я, зарываясь носом в её рыжие вихры. — Я должен был сразу объяснить этому болвану, как ты мне дорога.

Берта поднимает голову. Смотрит на меня широко раскрытыми глазами, полными удивления и надежды.

— Я тебе дорога?

Я киваю, чуть улыбаясь.

— Дороже всех на свете.

Берта вздрагивает, а потом неожиданно начинает плакать.

— Прости, что я тогда убежала… Я испугалась. На самом деле мне очень нужна твоя помощь. Эрих ушёл из леса насовсем. Мы с братьями остались одни, и…

Она не заканчивает фразу, закатывает глаза и вдруг обмякает в моих руках без сознания. Сердце уходит в пятки. Да что же это? Я трясу её за плечи.

— Эй! Берта!

Никакой реакции. Только сейчас замечаю, что она вся горит.

Крог заглядывает в приоткрытую дверь и видит нас.

— Да не тряси ты её так, голову оторвёшь! — усмехается он по-доброму.

— Но она потеряла сознание и не приходит в себя!

— Давай я лучше за лекарем сбегаю, — предлагает Крог.

Я киваю и осторожно укладываю Берту на стол. Она тихо дышит, лоб у неё весь мокрый от пота. Будь проклят Гонзо! Впрочем, я от него недалеко ушёл — не заметил раньше, что Берте нездоровится!

Пока я ругаю себя, Крог успевает вернуться и привести с собой лекаря, худого старика с опухшим лицом и лёгким запахом медовой настойки. Он осматривает Берту, щупает лоб, проверяет пульс. Поглядывает подозрительно на её грудь, прикрытую моей рубахой. Вопросов не задаёт, и только это и спасает его от моего кулака.

— Это простуда, — наконец заключает он. — Сильная, но не смертельная. Поите её травяным настоем и дайте отдохнуть.

Я киваю и даю старику пару монет. Потом осторожно подхватываю Берту на руки.

— И что теперь ты будешь делать? — спрашивает Крог, провожая меня до двери.

— Заберу её к себе, — отвечаю я. — Присмотри сегодня за рынком, а завтра я постараюсь найти замену Гонзо.

— Можешь не спешить. Я готов работать и за двоих, если плата будет соответствующая, — усмехается Крог.

Я же вздыхаю, а после ухожу прочь, прижимая к груди хрупкое тело рыжей лисицы. Воровки, которая, сама того не зная, украла моё сердце.

Глава 11

Берта

Я просыпаюсь в теплой постели под мягким пуховым одеялом. Долго гляжу расфокусированным взглядом на деревянный потолок, пытаясь понять, где я оказалась. Это определенно не тюремная камера и не приют при храме Керкуса. В комнате пахнет травами, а ещё чем-то смутно знакомым. Она выглядит пустой, но в то же время довольно уютной и чистой в сравнении с нашими лесными домиками и берлогами.

Вспомнив про лесной лагерь, я словно бы прихожу в себя — за окном уже давно ночь, а я обещала Рейну вернуться, как только разберусь с делами. Он наверняка решит, что я тоже их бросила! Надо поспешить к братьям…

Я пытаюсь подняться, но сил совсем нет — тело тянет обратно в кровать. Голова кружится, раздраженный вздох вырывается из груди. Да что же это? Я не помню, что произошло после того, как Дрозил дал мне свою рубаху. Но тогда мне было очень радостно. Я поняла, что всё ещё нравлюсь ему. Кажется, что я до сих пор чувствую его запах.

Стоит мне подумать об этом, как дверь со скрипом открывается, и на пороге появляется Дрозил, собственной персоной. Я краснею и натягиваю одеяло по самый подбородок. Отчего-то мне очень волнительно видеть его сейчас.

— Проснулась? А я как знал, пошёл тебя проверять, — он, усмехаясь, наваливается на дверной косяк. Выглядит довольным и веселым.

— Что это за место? — спрашиваю я, одновременно чувствуя радость и тревогу.

— Это мой дом, — отвечает орк. — Я принес тебя сюда после того, как ты свалилась в обморок. Лекарь сказал, что это простуда, и велел тебе отдыхать.

Лекарь? Я с роду не видела лекарей. И почти не болела ничем. Но этой осенью всё складывается не так, как всегда: Эрих ушёл от нас, я впервые так сильно заболела, а ещё впервые влюбилась…

Щёки вспыхивают под ласковым взглядом Дрозила. Я, наконец, вспоминаю всё. Того грубого орка, что едва не сотворил со мной страшное, и Дрозила, что прогнал этого самого орка. Сердце начинает биться чаще. Дрозил заступился за меня. Это делает меня очень счастливой. Но вместе с этим мне становится тревожно. Пока я тут отлёживаю бока, братья в лесу совсем одни.

— Я должна вернуться в лес, — произношу хмурясь. — Я обещала братьям.

— Тебе не нужно никуда идти, — возражает Дрозил мягко.

Ощущаю знакомое негодование. Словно бы он опять что-то решает за меня. Но я сама знаю, как лучше. Что мне нужно, а что нет! Я уже собираюсь возразить, как вдруг слышу громкий топот за дверью. А через мгновение в комнату вваливаются мои братья. Они несутся прямо ко мне и падают на кровать.

— Так, сорванцы, осторожнее! Не то раздавите сестру! — ворчит Дрозил, но на губах его появляется улыбка.

Я в замешательстве смотрю то на него, то на братьев. Как они оказались здесь? Я хочу спросить, но из-за галдежа младших мысли путаются. Гляжу на Дрозила вопросительно. Это он привел их сюда?

— Как вы оказались тут? — наконец спрашиваю я Рейна.

— Он нас позвал, — брат кивает на орка угрюмо. — Я сначала не хотел идти. Но он сказал, что ты заболела, и за тобой нужен присмотр. А ещё он сказал, что мы можем спать здесь, пока ты не поправишься.

— Там на улице снег идёт, — лепечет Тимо, сжимая мою руку. — Это же зима, да?

— Это всего лишь первый снег, глупый! — возражает Лутц. — Он скоро растает. А потом выпадет другой.

— Я не глупый! — обижается Тимо. — Берта скажи ему, что я не глупый…

— Не доставай её, Тимо! Берта болеет, глупая твоя башка!

— Не глупая. Сам ты глупый…

— А ну перестаньте оба! — Рейн пытается успокоить их.

Я не знаю, что сказать братьям. Я так рада, что они рядом! Рада, что