– И от каких из них дух захватывает? Ради чего публика поедет со всех концов? Мне нужно знать.

Костлявый вопросительно посмотрел на него.

– Ты меня спрашиваешь, босс? Разве это не твой план? – Он пристально вглядывался в Кабала, который по-прежнему прохаживался среди вывесок, пытаясь разгадать секрет. – У тебя ведь есть план?

Кабал не стушевался, сделал шаг в сторону и испепеляющим взглядом уставился на доски.

– Не понимаю. Кому в голову придет терять время на подобную чушь? Просто ерунда какая-то! Экспонаты-подделки, мутации, уродства, ложь! Все ненастоящее! Временное! Все это… – Плечи его поникли: некромант в жизни не чувствовал себя таким бесполезным. – Иллюзия. Не понимаю.

У Костлявого тоже возникли трудности с пониманием.

– Но ты же добровольно вызвался, верно? Он там внизу, Он ведь не отвалил бы тебе это шоу, если бы ты не знал, что с ним делать. Так ведь?

– Мы заключили… пари.

– Пари?

Костлявый пробыл на этом свете всего каких-то пять минут, но проживи он и пятьсот лет, едва ли удивился бы сильнее.

– Ты поспорил с самим Главным? Да ты ненормальный! Никто не выигрывает у Главного! Он… – Костлявый попытался подобрать убедительную метафору, но в итоге все равно сказал лишь: – Он же Главный, черт!

За темными стеклами очков глаза Кабала вновь сверкнули.

– На этот раз ему выиграть не удастся.

– Да ты себя обманываешь! – пробормотал Костлявый с явным презрением. – Только в сказках людям удается одержать верх над его Сатанинским Люциферничеством. Ты уж прости за плохие новости и все такое, но дело твое дрянь, чувак.

Кабал пропустил слова Костлявого мимо ушей и снова уставился на вывески.

– Прежде чем начинать, нужно составить смету, принять важные административные решения – что брать, что оставить. Какие-то представления окажутся полезными, другие – лишь пустой тратой времени и ресурсов. Мне нужен совет. Костлявый, на какие номера мне сделать ставку?

Костлявый печально покачал головой:

– Тут я тебе не помощник, босс. В конечном счете, я всего лишь ходячий прах. Единственный настоящий человек здесь ты. Тебе и решать.

– Но я не могу, – уверенно заявил Кабал. – К тому же я совершенно не разбираюсь в людях. Придется искать совета у кого-то другого.

Некромант долго вглядывался в даль, затем набрал полную грудь воздуха и сказал:

– Похоже, у меня есть человек на примете.

Кабал подошел к двери и спрыгнул на рельсы. Дензил и Деннис сидели возле поезда и швыряли камни в ворону. Ни один снаряд и близко не попадал, но птица все равно внимательно следила за происходящим.

– Вы двое, – скомандовал Кабал. – Вы остаетесь в подчинении у Костлявого до моего возвращения.

Деннис и Дензил задрали головы, чтобы посмотреть на Костлявого, который как раз высунулся из вагона прямо над ними. Костлявый ухмыльнулся:

– Как делишки?

Парочка заторможенно улыбнулась и помахала ему в ответ.

– Ворона! Ко мне! – приказал Кабал.

Не раздумывая, птица подлетела к некроманту и уселась ему на плечо.

– Ты отправляешься со мной, пока бед тут не натворила.

– Кар! – самодовольно крикнула ворона.

Костлявый прислонился к косяку и спросил:

– Так что, босс? Чего ты хочешь? Что нам с мертвяками надо сделать к твоему возвращению?

Кабал указал на двигатель.

– Не знаю, как долго я буду отсутствовать. Возможно, мне потребуется несколько дней. Пока что отдрайте локомотив и соберите топлива. Знаешь, на чем он ходит?

– Да на чем угодно.

– Отлично. Загрузите вагон для угля, заполните котел водой. В округе полно прудов и речек. Так что с этим проблем не возникнет. Затем попробуйте расчистить рельсы до развилки. Мы должны выдвинуться в путь сразу, как только цирк будет укомплектован.

Костлявый взглянул на деревья и поджал губы. Задачка предстояла та еще.

– Это все? Больше ничего?

Кабал задумался, а Костлявый вздохнул: ну кто его за язык тянул.

– Ах да. Если останется время, нарисуйте на первом вагоне с обеих сторон название цирка. Ты ведь сумеешь вывести буквы краской?

– А то как же, конечно, смогу. Если правильно приложу голову, то смогу сделать что угодно. Как ты хочешь назвать цирк, босс?

Кабал сказал ему название.

Костлявый одобрительно присвистнул.

– Да, ты полон сюрпризов, чувак.

Захоронение – это личное дело каждого. Есть, конечно, люди, которые предпочитают, чтобы их сожгли или оставили на съедение стервятникам, или утилизировали другим столь же негигиеничным способом.

Но речь здесь совершенно не о таких индивидуумах.

Те же, кто желает, чтобы тело их предали земле, имеют различные взгляды на вопрос о месте захоронения, как будто в их ситуации это играет какую-то роль. Одни представляют себе утопающий в зелени церковный сад в погожий весенний денек, звон колоколов, призывающий верующих к молитве, безупречные изумрудные газоны и белые, усыпанные галькой тропинки. Другие – обычно те, кто любит рядиться во все черное и полагает, будто Байрон был очаровательным сумасшедшим злодеем, – мечтают быть похороненными на мрачных кладбищах, в тени громадных готических церквей, под темным, низко нависающим небом, которое вот-вот готово разразиться громом и молниями. Последнее пристанище на скале у моря – тоже неплохая идея. Есть те, кто просит вместо памятника посадить над их могилой дерево, и тогда их плоть будет питать корни могучего дуба или клена.

Многие подобные просьбы можно понять и даже прочувствовать в большей или меньшей степени. Однако невозможно даже примерно представить, что творилось в головах людей, которые покупали места на Гримпеновском кладбище. Может, они ненавидели своих родственников и хотели отвезти их в самое уродливое и мрачное место на земле хотя бы после смерти?

Гримпеновские могильники поднимались (это если использовать неправильное слово) и лежали (если говорить точнее) в самом сердце болота, на территории, где до недавних времен свирепствовала малярия. От переносчиков заразы избавляться не пришлось – похоже, они сами решили, что жить им надоело, и сдались.

Погост хитроумно расположили на оконечности полуострова, попасть на который, не рискуя жизнью, можно было лишь пройдя по узкому извилистому перешейку, с обеих сторон окруженному топями сродни тем, что упоминаются в приключенческих романах. Никто даже не догадывался, сколько злостных преступников, цыган, слывших исчадием ада, и созданий, о существовании которых человеку не полагалось знать, испустили здесь свой последний исступленный вздох и сгинули в этой вязкой грязи. Вероятно, таких набралось прилично. После перешейка предстояло одолеть опасную извилистую тропу, чтобы наконец-то оказаться возле ржавых ворот, ведущих на кладбище. Как можно было догадаться, ворота держались на одной петле и зловеще скрипели при малейшем дуновении ветра. Ветра на Гримпеновском кладбище никогда не дули сильно, ведь иначе развеялся бы густой туман, укутывавший землю. А это уже никуда не годилось. Люди частенько говорят о легендарных лондонских туманах, которые, хоть густы, желтоваты и ужасно вредны для здоровья, ни в какое сравнение не идут с тем, что творилось на Гримпеновском кладбище. Местные туманы стлались со стилем. Медленно, загадочно, жутко и таинственно они расползались над землей, перетекали и окутывали все вокруг. Казалось, будто они наблюдают и ждут чего-то. Люди ненавидели, когда похороны проводились здесь, ведь скверные туманы следили за живыми. И выжидали, когда те тоже умрут.