Темнота, одиночество, холод в груди, который высасывает из души последние остатки человечности и тепла. И такая дикая боль от потери чего-то? Кого-то? Должна быть рядом! Капля счастья, а потом снова пустота и холод. Вернись! Не предавай! Не продавай! Не прогоняй!

Проснувшись среди ночи, долго ворочалась в кровати. Снова эти сны, которые мучают меня последние месяцы. Новое место, новая страна — все тревожит и не дает спать спокойно. Или это чья-то нужда спать не дает, зовет своего обладателя. Я накинула на пижамку халат и спустилась вниз на кухню в поисках молока. Выпив стакан и налив снова, решила захватить его с собой в спальню и на цыпочках направилась обратно. Проходя мимо кабинета главы, заметила движение возле окна и осторожно заглянула внутрь. Он стоял и смотрел на ночной пейзаж, казалось, что сейчас он находится где-то очень далеко и не здесь. Я тихо подошла и встала рядом, отпивая молоко из стакана. Встряхнув головой, он удивленно уставился на меня, а я попросила:

— Расскажите, где Вы сейчас были и что видели.

Он нахмурился и, мотнув головой и усевшись в глубокое кресло, прохрипел:

— Иди спать, Милана, ни к чему тебе мои старые грехи ворошить.

Я присела на мягкий подлокотник его кресла и попросила:

— А Вы расскажите, и вам легче станет, и мне понятней будет Ваша жизнь.

Он резко посмотрел на меня и прорычал.

— Тебе понятней не станет, страшно станет. По крайне мере мне вспоминать страшно и больно. А рассказывать я только сыну лет этак триста назад рассказывал, чтобы знал, какие ошибки совершить можно. Ты уже в курсе, что мать моего сына погибла, но не многие знают как. Мою жену звали Мейдия, мы познакомились в лесу на охоте. И с того дня все время были вместе. Через сорок лет появился Коннор, а еще через семь две дочери близняшки. Представляешь, какое это было для нас счастье. Для своей семьи я построил огромный дом и думал, что надежней его нет на всем свете. Через полгода после рождения близнецов мне потребовалось присутствовать на совете кланов, и я, забрав сына, отправился в поездку, оставив приличную охрану жене и девочкам. К тому моменту Морруа уже правил в совете, и мне пришлось задержаться, чтобы присутствовать, когда очередной самоубийца выдвинул свою кандидатуру на пост верховного главы. Когда я возвращался обратно, уже за несколько верст почувствовал запах гари и смерти. За неделю до моего возвращения отряд церковников выкрали мою жену и детей и, прикрываясь ими, вырезал половину моего клана и практически всех людей, которые жили с нами. Они оказались не так живучи как оборотни. Затем они соорудили помост и на нем сожгли моих девочек заживо. Если тело сгорает полностью, то взрослый оборотень восстановиться не сможет. Как говорится, повреждения несовместимые с жизнью и практически единственное средство нас убить. Мои дочери сгорели сразу, а вот для жены им пришлось пару дней поддерживать огонь нужной температуры, чтобы ее тело превратилось в прах. Я не успел всего на неделю, и от моей семьи у меня остался только сын. Я нашел всех, кто был повинен в их смерти, но ее вернуть уже было не возможно. Я бы сдох в тот момент, когда отомстил последнему убийце моей семьи, но Коннор ее частичка тоже, и пришлось жить. И даже сейчас я не знаю, зачем продолжаю свое существование.

Я сидела у него на коленях, не понимая, в какой момент оказалась здесь, и не сдерживаясь рыдала у него на груди. Вытирая сопли рукавом, спросила:

— Но ведь ты можешь еще раз встретить свою половинку и заново начать жизнь. Я думаю, она была бы рада увидеть тебя наконец счастливым.

Рэнулф печально посмотрел на меня.

— Малышка, в нашей истории не известно ни одного случая, когда один самец получил бы вторую пару.

Я задумалась, а потом пришедшая мне в голову идея затопила всю меня надеждой и радостью. Ведь эта мысль как-то так уверенно срослась с чувством нужды Рэнулфа. Создалось такое ощущение, что я несусь на паровозе к намеченной цели. Причем верным путем. Даже неприятное чувство его нужды во мне запульсировало с новой силой, заставив поморщиться и снова потереть грудину. Он с тревогой спросил:

— С тобой все хорошо, маленькая? Что-то болит?

Я, мотнув головой и вцепившись в лацканы его домашнего пиджака, спросила:

— Скажи, ты веришь в реинкарнацию? Что одна душа может рождаться заново в другое время и другом теле?

Он пристально посмотрел на меня, а потом пытался ухмыльнуться и ответить:

— Милана, я боюсь, к верам это не относится и…

Я уперлась, пытаясь достучаться до него и его доверия:

— Но почему? Ведь ваши мужчины погибают сразу после гибели своих пар, так я понимаю. И только ты, ну, может, и еще кто-нибудь прожил без своей пары так долго. Ведь может так случиться, что вы просто не можете дождаться своего повторного счастья. А оно просто идет к вам медленно. Понимаешь, я с детства чувствую, когда кого-то ждут, ищут и готовы полюбить и соединить с ним свою жизнь. Я назвала это чувство нуждой. Нужда возникает, когда человек очень сильно нуждается в другом человеке или не человеке. Когда он страдает от отсутствия своей половины, когда он готов принять ее и зовет ее. Ты мне веришь? — Заметив недоверчивый кивок головой, продолжила.

— Просто поверь мне! Я даже в универе получила прозвище сваха за свое сводничество. В хорошем смысле слова. А еще когда она приходит ко мне, я чувствую боль в груди, и пока не направлю все ресурсы на ее исполнение, мне не становиться лучше. Вот и с тобой я почувствовала твою нужду, когда ты коснулся моей руки перед ужином. И, честно говоря, она так терзает меня, что я даже спать не могу. А это значит, нужда в тебе настолько сильна, что твоя половина очень страдает от того, что тебя нет рядом и она уже готова принять тебя. А самое главное, когда мне сейчас в голову пришла мысль, что, возможно, это душа твоей жены, нужда чуть дырку мне в груди не сделала, значит, я на верном пути.

Рэнулф пересадил меня в кресло и встав подошел к окну. Потом глухо спросил:

— Ты когда-нибудь чувствовала подобные чувства в отношении других веров?

Я смущенно поерзала в кресле, и, не получив ответа, мужчина, повернувшись ко мне, заметил это.

— Я жду ответа.

Я тяжело вздохнула и ответила:

— Первый раз это была моя нужда, которая заставила меня отправиться в Берлин на выставку. А там я увидела трех вееров, один из которых пытался сесть в мой лифт, а потом его спутник гонялся за мной по этажам и обнюхивал мою дверь. Слава богу, я сбежала. Правда, потом тот же вер, которого Ник назвал Жаком, пытался поймать меня у меня в офисе, причем, наверное, прибил моего шефа. Короче, я опять сбежала. И этот Жак меня жутко пугает, и выяснять, кто там из них моя половина, как-то не сильно хочется. Ну а второй раз это была нужда Николаса. Поэтому я смогла не поддаться искушению и осталась с ним только друзьями. Опять же, слава богу. Потому что я не представляю, как потом бы смогла с ним общаться уже не испытывая к нему таких чувств. Но нужда Николаса пока еще слабая. Возможно, его пара еще совсем маленькая либо еще не совсем созрела для создания семьи, но она уже в нем нуждается. Вот пока и все.