– Больше в деревнях не показываемся, – принял решение Печерский. – Если нам будет нужна еда, лучше её украсть. Потому что сейчас они нас просто прогоняют, а потом начнут сообщать о нас полицаям и солдатам.

Александр оказался прав. Когда за узников объявили награду, то многие местные жители доносили на тех, кого в тот момент укрывали в своих домах. В итоге большинство беглецов «Собибора» поймали не эсэсовцы, а как раз поляки.

Вскоре Якову пришлось распрощаться со своими товарищами. Они планировали присоединиться к партизанским отрядам, Штейну же хотелось бежать из Польши, подальше от пережитого ужаса.

Они долго прощались, особенно с Сашей. За недолгие недели знакомства советский лейтенант Александр Печерский стал для Якова почти как брат.

– Точно не хочешь с нами? – в очередной раз спросил Александр.

– Точно, – грустно улыбнулся Яков. – Я не солдат, я не могу больше смотреть на смерти друзей и врагов. От меня будет больше пользы в тылу, нежели на передовой или в лесных окопах.

– Ну, дело твое, – ответил Печерский и похлопал друга по плечу. – Давай, Нордлихт, береги себя.

– Ты тоже, Саша.

С тех пор они больше не виделись.

От «Собибора» к тому моменту ничего не осталось. Генрих Гиммлер в бешенстве распорядился закрыть лагерь. Всё имущество рачительные интенданты вывезли. Семьям убитых немцев отправили информацию, что их близкие якобы погибли от рук бандитов или партизан. Армейские саперы взорвали газовые камеры, казармы, бараки.

Империя СС хотела забыть о своём позоре. О том единственном случае, когда измученные, голодающие, безоружные узники одолели своих тюремщиков.

После расставания с отрядом Печерского Якову предстояли долгие месяцы тяжёлых испытаний. Оккупированная Польша не была тем местом, где беглый еврей из концлагеря мог чувствовать себя спокойно. Поэтому Яков планировал сесть на любой попутный корабль и покинуть захваченную врагом отчизну. Передвигаясь в основном по ночам, он прошёл длинный путь от городка Влодава, мимо Бреста, Бельск-Подляски, Белостока, пока, наконец, не добрался до Гданьска.

Тайком проникнув на корабль, идущий в Швецию, Яков Штейн окончательно исчез, чтобы уступить место Свену Нордлихту, моряку из Стокгольма.

Люди пытаются нас п-принизить

(Говоря о моём поколении),

Лишь потому, что мы становимся известными

(Говоря о моём поколении).

То, что они делают, кажется ужасно н-неприветливым

(Говоря о моём поколении).

Надеюсь, я умру до того, как состарюсь

(Говоря о моём поколении).

Это моё поколение,

Это моё поколение, детка.

Почему бы вам всем не с-свалить

(Говоря о моём поколении)

И не копаться в том, что мы все г-г-говорим

(Говоря о моём поколении).

Я не пытаюсь произвести громкую с-с-сенсацию

(Говоря о моём поколении),

Я просто говорю о моём п-п-п-поколении

(Говоря о моём поколении).

The Who, «My Generation»

В Англии Свен оказался в тысяча девятьсот сорок пятом году, уже после окончания войны. Великая битва с нечеловеческим злом закончилась, но не утихла в сердцах людей. Это было поколение, навсегда заклеймённое печатью боли и страданий.

Напуганный, измотанный, осиротевший, безгранично одинокий юноша, как и многие его сверстники, которым посчастливилось выжить во всепоглощающем оккупационном огне фашистского пожарища, тянулся в Европу за хрупкой надеждой на новую жизнь.

Придавленный гитлеровской пятой мир медленно поднимался с колен. Стоя вместе с остальными эмигрантами на палубе корабля «Ругард», идущего из Франции в Великобританию, Свен рассматривал приближающийся британский берег со смешанным чувством страха и надежды. Что ждёт его там? Как встретит новая земля чужака, перенёсшего ужас концлагеря, лишённого всего в жизни.

«Ругард» был последним введённым в эксплуатацию новым судном пароходной компании из германского города Щецин. В сентябре тысяча девятьсот тридцать девятого года, с началом Второй мировой, судно перешло под управление военно-морского ведомства Германии и до мая сорок пятого оставалось как тендерное и сопровождающее судно в составе военно-морских сил Германии. В мае сорок пятого пароход был аннексирован[11]Великобританией.

Судно было просторным комфортабельным катером с небольшим количеством кают и большой пассажировместимостью для палубных пассажиров. Свен никогда не видел таких кораблей. Те посудины, на которых ему доводилось плавать до этого, не были предназначены для приятного времяпрепровождения.

Ему чудом удалось попасть на один из рейсов, следовавших из Франции в Англию, продолжительность которого составляла несколько часов. Это были так называемые пляжные круизы – доставка отдыхающих, пассажиров и экскурсантов к местам массового курортного отдыха.

Ведь он остался один. Совсем один в огромном мире, в котором ещё дотлевали угли беспощадного фашистского урагана. И в то же время ему было любопытно – целая новая страна лежала у его ног, и сколько ещё предстояло невероятных открытий. Он обязательно всё посмотрит. Ведь все, что он пока видел, – это кровь и лишения. В наследство ему достались лишь воспоминания, ценнее которых ничего не могло быть.

– Мам, смотри! Смотри! Вон там! Земля! Это Англия?

– Да, милая, это Англия, – стоящая рядом со Свеном женщина посильнее закутала в выцветший платок жавшуюся к её ногам худенькую девочку с большими глазами. – Теперь всё будет по-другому. Всё будет хорошо.

– Мать-земля, так её за ногу, – шумно втянув воздух в лёгкие, сказал стоявший рядом со Свеном боцман Вилли, по происхождению ирландец, с которым юноше удалось довольно быстро сойтись и который, хоть Свен и не курил, накрутив пахучих самокруток из едкого турецкого табака, смоля, рассказывал ему истории о войне. – Что, готов к новой жизни?

– Не знаю.

– А чего тут знать, – выдохнув из ноздрей едкий дым и щелчком отправив окурок за борт, боцман хлопнул соседа по плечу. – Живи! Вон он, весь мир перед тобой! Война окончена.

– Окончена, – вспомнив мать, отца и сестру, замученных в концлагере, тихо повторил Свен, глядя на приближающийся берег, где уже можно было различить дома и возвышающуюся громаду порта с курящимися трубами доков. – Боль останется.

С моря налетел пахнущий солью ветер, взъерошивая волосы у него на голове, и Свен натянул шапку, которую, размышляя, всё это время задумчиво мял в руках. Он знал, что без гроша в кармане долго не протянет в чужой и незнакомой стране. К тому же надо было решать, как жить дальше. Чем заниматься.

Юноше хотелось продолжить дело отца и стать инженером, но для этого ему было необходимо получить специальное образование. А значит, поступить в университет. И тут Свен сталкивался с рядом определённых проблем, первая из которых заключалась в том, что у него не было документов и он был гражданином другой страны.