Толя неохотно вылез из «Фольксвагена» и поплелся следом за Суворовым. Вот и злополучная квартира. Двери, как и полагается, закрыты.

– Вот! – приободрился Толя. – Видите, все в порядке. Можно возвращаться.

– Погоди, я все-таки хочу взглянуть еще разок. Если ты такой нервный, можешь не смотреть, но зайти все же нужно. Кстати, не за этой ли дверью проживает… или проживал Шурик?

Толя удрученно кивнул.

– Ладно, немного погодя заглянем и к нему. А пока нам сюда.

Замок щелкнул, они вошли. По правде говоря, нервы Суворова были напряжены. И хотя перед Толей он старался держаться уверенно и выглядеть спокойным, на самом же деле сердце его учащенно билось, а под ложечкой ощущалась неприятная тяжесть.

Первым делом Суворов принюхался. Странно, разложением как будто не пахло.

– Посмотрим? – обратился он к Толе.

– Вы – сколько угодно, а меня увольте, я лучше в комнате посижу.

– Ну, как хочешь. – Суворов отворил дверь ванной комнаты и обомлел – здесь было пусто. – Иди сюда! – заорал он, забыв обо всякой осторожности. – Смотри!

– Ничего, – шепотом произнес ошарашенный Толя. – Уже успели убрать…

– Кто успел? Кто?! Прошло всего минут сорок, от силы час. Даже если мы имеем дело со сверхпроворными личностями, запах-то куда делся? Следы! Тут уже сухо! Смотри! Ванной не пользовались по меньшей мере неделю. Видишь, кран подтекает, и полоска ржавчины ясно показывает, ее давным-давно не наполняли водой. Въезжаешь?

– Нет!

– И я не въезжаю, – растерянно произнес Суворов. – Ничего не пойму. Галлюцинация у нас, что ли? Но не может одна и та же быть сразу у трех человек?

– Колдовство…

– Ни в какое колдовство я не верю! Тут нечто другое. Ладно, давай сядем и подумаем. – Суворов аккуратно прикрыл дверь, заглянул на кухню, где ничего не изменилось, потом прошел в комнату. – Не в этом ли обилии электроники кроется загадка?

– При чем тут электроника?

– Не знаю. Но ни в какое наваждение не верю. И вот что странно, подобное со мной уже было. И не далее как вчера, причем в присутствии Риты. – И он вкратце рассказал о том, что с ними приключилось в таинственном доме.

– Вот и подтверждение! – воскликнул парень.

– Какое подтверждение?

– Что мы имеем дело со сверхъестественными силами.

– Или кто-то настойчиво пытается подвести нас к подобному выводу!

– Но зачем? Не проще ли выбрать какой-нибудь более правдоподобный путь?

– Ты прав. Все это слишком невероятно. Тогда какое возможно объяснение?

– Я же говорю…

– Чепуха! Не верю! Ладно, давай навестим твоего барабанщика.

– У нас же нет ключей…

– Зато есть отмычки. – Суворов извлек из барсетки несколько причудливого вида никелированных крючков. – Надо думать, замок там простенький. Пойдем, посмотрим.

– Но… Это же нарушение неприкосновенности чужого жилища… Взлом…

– Ничего мы ломать не будем. И потом… Неужели тебе не хочется разобраться во всей этой чертовщине?

– По правде, хочется больше всего на свете, но я боюсь увязнуть еще глубже. Что, похоже, и происходит.

– Твои опасения обоснованны, но теперь нас двое, а вдвоем пропадать веселей. Поэтому рискнем.

– А если увидят соседи?

– Даже если увидят, шум поднимать вряд ли будут. Во-первых, времена нынче суровые, проявишь инициативу – себе же во вред, а во-вторых, сам же говорил: этот Шурик – пьянчуга, тащить у него нечего… Да к тому же, если верить некоей старухе, он умер. Так что мы ничем не рискуем.

Доводы нового знакомого показались Толе довольно убедительными, и хотя его милицейское прошлое призывало к осторожности, он решился. Крадучись, они вышли из квартиры. Суворов прислушался, в подъезде все было тихо. Он подошел к двери, за которой якобы обитал умерший, взглянул на замок, небрежно махнул ладонью, показывая: дело-то плевое. И действительно, потребовалась всего минута, и дверь распахнулась. В ноздри ударил спертый воздух нежилого помещения.

– Похоже, здесь действительно давно никто не живет, – задумчиво проговорил Суворов.

– Как это не живет? Только сегодня утром вино пили, бутылки должны остаться, стаканы… Голубенькие такие… Конфетками мы закусывали.

Они вошли в комнату. В ней царило запустение. На замызганном столе лежал слой пыли, бутылок и стаканов не имелось и в помине.

– Ничего не понимаю, – растерянно произнес Толя. – Как же так?

Суворов разглядывал убранство комнаты. Обратил внимание на висящие на стенах плакаты рок-звезд.

– А они-то были? – он указал на плакаты.

– Да были, были! Я еще спросил, знает ли он этих ребят? Он подтвердил. Играл, говорит, с ними.

– Играл, говоришь? В такие же интересные игры, как и с тобой? Ладно. Стол тот?

– Во всяком случае, похожий.

– В обстановке ничего не изменилось?

– Как будто нет.

– Где же тогда бутылки? И почему пыли на столе полно, а следов, что за ним сидели и пили, никаких? Как ты это объясняешь?

Толя недоуменно развел руками.

– Хорошо, постараемся разобраться. – Суворов обвел комнату внимательным взглядом. – Давай начнем с пола. – Он нагнулся и присмотрелся. – Очень похоже, стол откуда-то принесен. Возможно, из соседней комнаты или кухни – кругом пыль, а вокруг ножек и от порога пол тщательно протерт. Хотя потом, уже после уборки, присыпан пылью, но она явно отличается от той, что по углам. Хитро! Идем дальше. Приступаем к осмотру обстановки. Прямо скажем, твой друг-барабанщик, если он, конечно, тот, за кого себя выдает, жил не очень богато. В этом нет ничего удивительного, не на всех с небес сыплются лавровые венки и баксы. Плакаты явно висят здесь не один год, пожелтели, пожухли… По логике, музыкант должен иметь хотя бы плохонький магнитофон или проигрыватель. Таковой присутствует. Электрофон «Вега», вещь, по нынешним временам, реликтовая, почти антикварная. Пластинки… – Суворов перебрал стоявшую рядом с проигрывателем пачку виниловых дисков, – тоже древность. В основном двадцатилетней давности производства фирмы «Мелодия». Книги… Таковые отсутствуют. Очевидно, алкоголь и музыка полностью заполняли культурный вакуум данного индивида, не оставляя места для прочей ерунды. Одежда… – Суворов растворил древний платяной шкаф с мутным, расколотым пополам зеркалом. – Гардероб, конечно, весьма скуден, кое-какая джинсовая униформа, дубленка, или, скорее, полушубок из тех, что носят вохровцы. Питомник для моли. Обувка тоже соответствует… Что еще? – Он перевел взгляд на комод. На комоде среди прочего хлама лежал здоровенный том в облезлом порыжевшем бархатном переплете. Суворов откинул верхнюю крышку. – Нечто вроде фотоархива. Начинается, естественно, с раннего детства твоего друга. Вот он сидит на горшке, внизу имеется надпись: «Первый вирзошник Шуры Доместикова». Видимо, это фамилия барабанщика. Вирзошник, насколько я знаю, на жаргоне лабухов – уборная. Так, дальше. Семья, родственники… Под каждой фотографией поясняющий текст. В общем-то, ничего любопытного. Так, а это что? Ничего себе. Смотри!