Больше всего на свете Мэрибет любила рок и, работая у Хайдеггера, могла встречаться с величайшими музыкантами современности. Франц Тьюлип? Она помогала ему делать покупки. «Гельветика»? В Малибу она была у них на вечеринке. Эмме Лекларк? Мэрибет ходила с ней в Каббалистический центр и теперь с гордостью носила на запястье красный шнурок, будто бриллианты от Гарри Винстона. «Рокетсайд»? Именно она придумала пригласить эту группу. «Метал-ассасин»? Самые, самые любимые!

Мэрибет Монаган ничуть не смущалась, когда в подробностях описывала всем желающим безумный уик-энд в Париже с божественным гитаристом Бруно Каравали. Пусть все кончилось за несколько минут… Бруно задрал ей юбку, сорвал сетчатые колготки и овладел девушкой сзади на вершине Эйфелевой башни ровно в полночь! И это стало лучшим моментом всей ее жизни.

Мэрибет нажала кнопку коммутатора.

— Карл на линии.

Если Хайдеггер выстраивал карьеры музыкантов, то Карл охранял их тайные подвалы с золотом. Именно этот человек заботился, чтобы невиданное изобилие музыкального Эльдорадо не было бездарно растрачено на алименты и лечение от наркозависимости. Карл десять раз подумал бы, прежде чем послать Торку миллион долларов (пусть даже деньги и принадлежали музыканту… на бумаге), и, уж конечно, должен был вначале выяснить, что именно с ним приключилось.

— Ну, кого он там оседлал?

— Полагаю, дело в другом.

— Наркотики?

— Уже полгода не притрагивался.

— Если он влип, нужно просто позвонить в американское консульство. Пусть найдут ему адвоката, и все такое.

Хайдеггер подавил вздох. Хорошо, конечно, что Карл такой циничный, но иногда это страшно бесит.

— Я должен ему позвонить и сказать, что деньги ушли.

— Скажи, что я попытаюсь все устроить, однако хочу знать зачем.

Менеджер нажал отбой, поправил очки и начал набирать ряд цифр, продиктованных Торком. Никто не любит сообщать плохие новости своим клиентам… Впрочем, кажется, с тех пор, как «Метал-ассасин» распались, все новости были плохими. И Стив, и Бруно получили предложения записать сольники, но Торком Генри никто не интересовался. Талантливый музыкант славился невоздержанностью (что на языке рокеров означало самую чрезмерную неумеренность), и все, с кем Джон пытался договориться, сразу же отказывались с ним работать. Однако Торк не выглядел разбитым. По крайней мере у него была сотня миллионов долларов на различных банковских счетах и в инвестиционных проектах. Если бы Торк спросил мнение своего менеджера, Джон посоветовал бы ему закончить карьеру музыканта и попробовать что-то новое: купить ранчо или виноградник. Но Торк хотел совсем другого. Торк хотел зажигать и рвать толпу!

После тридцати секунд ожидания с другого конца света раздался далекий голос.

— Sawadee.[4]

— Алло! Торка Генри, пожалуйста.

Послышались короткие гудки, потом издерганный голос Торка.

— Достал?

— Карл этим занимается. Слушай, он хочет знать, зачем столько денег.

Повисла пауза.

— Нельзя, чтобы об этом пронюхали.

— Сколько раз я тебя прикрывал? Твоя тайна останется тайной.

— Они сказали, что убьют ее, если это вылезет наружу.

Было слышно, как Торк тяжело дышит.

Хайдеггер выпрямился в кресле.

— Торк! Скажи мне, что происходит!

— Шейлу похитили.

На том конце провода послышались странные звуки — всхлипы?

— Успокойся. Мы ее вернем!

— Обещаешь?

— Сделаю все, что смогу! Подожди, мы с Карлом достанем деньги.

— Спасибо, Джон!

Повесив трубку, Хайдеггер широко ухмыльнулся. Шейлу, конечно, жалко, но новости просто фантастические! Сюжет что надо! «Е!», «VH-1», «Ю-Эс уик-ли», «Пипл», «MTV» — все набросятся на сенсацию. Горе Торка расплескается по всем СМИ: жизнь после трагического разрыва с «Метал-ассасин», борьба с разнообразными зависимостями, женитьба на супермодели — и, наконец, ее похищение! Торк переплюнет даже новости об очередном ближневосточном кризисе, попадет на первые полосы ведущих мировых газет. Люди будут говорить о нем, беспокоиться за него. Все будут сочувствовать его боли, а самое главное — захотят купить новый диск Торка Генри. Его карьера возродится из пепла, как мифическая птица феникс. Неужели можно о таком молчать?

Мысленно оттачивая фразы для пресс-релиза, Джон отправил сообщение Мэрибет: «Звони пиарщикам и в „Планетари-рекордз“». Пора за работу!

Капитан Сомпорн наблюдал, как двое подручных, Саксан и Киттисак, запихнули тело мертвого американца на заднее сиденье раздолбанного «тук-тука» — шаткого гольф-кара на трех колесах — и безуспешно пытались усадить труп прямо, чтобы было похоже на спящего туриста. Получалось плохо: окоченевшее тело неестественно клонилось, точно марионетка, у которой обрезали веревочки, голова неприятно моталась, как дурацкий воздушный шарик на ветру.

Ну, ничего не поделаешь… Сомпорн велел парням ехать быстро в надежде на то, что никто ничего не заметит. К тому же труп начал разлагаться; вокруг, привлеченные запахом, кружили надоедливые насекомые.

Отличные все же у него ребята, думал Сомпорн. Раньше они работали в элитном полицейском подразделении по контролю за распространением наркотиков — свирепом отряде рейнджеров, патрулировавшем границу с Камбоджей. В джунглях они были как дома, примечали каждый звук и запах: вот зашуршали листья, хрустнула ветка, потянулся дымок зажженной кем-то вдали сигареты… В свое время группа Сомпорна выловила несколько десятков контрабандных транспортов, конфисковала сотни фунтов опиума-сырца и всегда доставляла «товар» благодарному начальству. Дерзость и решительность проводимых его отрядом операций были отмечены «наверху», и генерал Чуенграк Киат предложил Сомпорну щедрое вознаграждение… в обмен на защиту для контрабандистов.

Сомпорн к тому времени стал уже капитаном. Он дорос до этого звания благодаря личному усердию, храбрости и способности проявлять инициативу, хотя начинал таким же необразованным оболтусом из рабочей семьи, как и остальные полицейские. Вообще-то у отца с матерью дела шли неплохо: они держали крошечную забегаловку в Бангкоке, в одном из тех районов, что победнее (никаких изысков, салат из папайи «сом-там» и клейкий рис). Сомпорн думал, что ему предстоит всю жизнь работать в семейном бизнесе: чистить папайю и готовить домашний «нам-пла» по тайному рецепту прабабки. Но тут случился всеобщий призыв.

Родители были небогаты и не смогли подкупить чиновников, чтобы спасти Сомпорна от армии. И разумеется, его призвали на службу родине. Иногда Капитан гадал: может, родители просто устали жить в такой тесноте? Может, не очень-то и старались защитить сына и даже хотели спровадить его вон?