– Он… жив?

Супруга быстро прочитала и просчитала ход его мыслей и удовлетворенно хмыкнула:

– Пока жив. Но не бойся. Я с ним разобралась. Он, конечно, чокнутый, но не опасен.

– Это я-то чокнутый?! – возмущенно свесился с сука и тут же загремел вниз чародей.

– Это он-то не опасен?! – с негодованием подскочил и споткнулся об его ноги Иван.

И недавний пленник и его похититель повалились нос к носу на спину крокодила, упорно игнорирующего рандомные модуляции вектора реальности.

– Вань, погоди, не сердись, он сейчас всё объяснит! – затараторила Серафима. – Его зовут Адалет, он думает, что он какой-то там колдун-завхоз, и хочет, чтобы…

– Не колдун-завхоз, а маг-хранитель, царевна! – сердито потряс указательным пальцем перед своим, а потом и пред Ивановым носом чародей. – Маг-хранитель!

– Что?.. – Иванушка вытаращил особенно хорошо заметные на измазанном болотной жижей лице глаза и благоговейно уставился на старика. – Не может быть!.. Сам маг-хранитель?.. Премудрый Адалет?..

– Не уверена насчет премудрости, – злопамятно заметила супруга, – но…

И тут зверь под ними шевельнулся.

Волшебник раздраженно отвернулся, взмахнул несколько раз руками, осыпал просыпающуюся рептилию душем из серебристых искр, и все трое людей, без дальнейшей подготовки и предупреждения, мгновенно рухнули на землю.

А из-под ободранного и погрызенного дерева в темноту, к своим болотным собратьям, запрыгала лягушка, спотыкаясь и запинаясь об собственные, но ставшие за вечер такими непривычными, ноги.

– Вот видите, как все, оказывается, просто, – торжествующе наблюдая за выражениями физиономий лукоморцев, по-отечески усмехнулся Адалет. – А ты, девица, признайся, думала, что я всё перезабыл, а? Шалишь, милая. Хоть и десять веков прошло, а память у Адалета быстра и остра, как игла! Ты ведь, когда из коляски выскочил, удрал от меня, а, Егор… Ипат… Митрофан… Селиван…

– Иван, – сладеньким голоском подсказала Серафима.

– М-да… Иван… Надо записать… Куда я мог подевать свой блокнот?.. – маг рассеянно похлопал себя по карманам, но скоро сдался и махнул рукой. – Нет его… А жаль! Над этим стоило поэкспериментировать еще! Надо же – радиус эффективности простого заклинания возвращения существу первоначального вида оказывается гораздо больше, чем кто-либо когда-либо смел полагать! Это же совершит переворот в магии! Положительно переворот!.. Где-то у меня тут был блок… Кхм. Не в блокноте счастье. На каком расстоянии приблизительно с точностью до сантиметра ты находился от меня, когда я применил первое заклинание, ты, конечно, вспомнить сейчас не сможешь?

Иван нахмурился помимо воли.

– Мне кажется… Я… прыгнул… всего несколько раз… но когда превратился обратно… то тут же провалился чуть не до пояса… потом стал выбираться… в другую сторону… Но там была только трясина, и всё глубже и глубже… и тогда я повернул назад…

– Сколько? – нетерпеливо прервал его чародей.

– Н-ну… метров пять… десять… пятнадцать…

– П-понятно… – разочарование волшебника можно было черпать ложкой и использовать в промышленных масштабах для сквашивания молока. – Некоторые эгоистично настроенные ограниченные молодые люди просто не понимают всей важности… И это перед лицом грядущих испытаний… Не понимаю.

– Премудрый Адалет? – дрожащим от переполняющих его противоположных по знаку эмоций голосом проговорил Иванушка. – Вы действительно пришли за мной, потому что?..

– Что? Ах, да, Егор… Ипат… Митрофан… Сели…

– Иван.

– …Иван. Я знаю. Я знаю, где и когда восстанет Гаурдак, – заявил кудесник, быстро выбросивший из головы науку. – И ты должен мне помочь.

– А как насчет сначала вернуться к ручью и помыться? – перевела разговор в утилитарное русло царевна. – Или выдвинуться на десяток вперед к деревне, и помыться хорошо?

– Но моя лошадь сбежала… – маг на мгновение позабыл про грядущую миссию мировой важности и растерянно развел руками перед менее важной, но более насущной проблемой.

– Ничего страшного, – успокоила его Серафима. – У меня есть…

– Даже не думай!!!.. – прозвучало гневно-испуганное с коляски.

Через три часа, усталые, но чистые, наряженные в приобретенное втридорога у ушлого владельца постоялого двора «Веселый теленок» Горбыля домотканое, домокатанное и домошитое «от крестьянского кутюра», Адалет, Серафима и Иван сидели в пустом общем зале и уплетали картошку, тушеную с молочным поросенком и зеленью.

После купания в болоте, валяния в грязи и обдирания одежды и кожи об острые сучки простые радости жизни казались еще светлее и теплее. Благодушное настроение компании не могло испортить даже то, что подмерзшая за зиму картошка сластила, уверенно соревнуясь и обходя экзотический овощ батат, молочный поросенок на поверку оказался даже не свиноматкой, а свинобабкой, а из зелени в рагу затесались лишь пара невезучих кузнечиков. Масдай молча блаженствовал тут же, выбитый, вычищенный новой щеткой[13]и задрапированный вокруг занимавшей ползала лукоморской печки.[14]

Горбыль, с улыбкой честно выхмурившего свои семь рублей сорок копеек человека, подал на стол кипящий трехведерный самовар и отправился спать, оставив поздних гостей полуночничать в одиночестве.

– Премудрый Адалет, – проговорил сквозь набитый рот Иванушка сразу, как только чувство любопытства смогло одолеть чувство голода. – Извините, если я оказался менее сообразительным, чем вы ожидали…

Чародей на мгновение прекратил бороться с неуступчивым куском свинины и сурово глянул на царевича, предчувствуя надвигающийся вопрос и, как следствие, неминуемый ответ. Но Иванушку так просто с намеченного пути было не своротить.

– …но не могли бы вы объяснить, – набравшись мужества под насупленным взглядом чародея, продолжил он, – зачем понадобилось вот так… подкарауливать меня в коридоре… превращать… и прочее… когда наш род испокон веков следовал в любую даль за вами беспрекословно и по первому зову? Нет-нет, вы не подумайте, я полностью доверяю вашему суждению… и отнюдь не считаю себя недостойным… неготовым…[15]Но просто интересно. Почему именно я? Почему именно так? Ведь стоило вам только намекнуть, что…

– Это я ему уже объяснила, – сухо покосилась на мага Серафима. – И не исключено, что он даже понял.

Адалет сердито зыркнул на царевну, гордо вскинул голову, помпезно надул щеки, изобретая какой-нибудь едкий и всеобъемлюще-уклончивый ответ… но вздохнул и медленно опустил очи долу.