Ревун умолк, и наступила тишина.

– Приготовился, – шепнул Квоттербек в наушник персонально для меня. И вслух, громко – Лайнмену: – Следи за ногами!

Я не понял, о чем он, а Лайнмен понял.

– Он определил тебя целью, – шепнул Квоттербек… И снова громко: – Тайтэнд, в сторону и упал!

Этот приказ Тайт выполнил с радостью. Плюхнулся где-то сбоку от «Доброго» и затих, а я развернулся и побежал к лесу, у кромки которого метались наши разноцветные проводники. Позади уже привычно билось железо о землю, только на этот раз меня обдавало тонкой горячей пылью, а вместо взрывов я слышал какой-то подозрительный тихий свист.

Квоттербек в наушнике молчал, и я был ему благодарен – мне лучше знать, как бегать по пересеченной местности, имея на хвосте разъяренного добряка-спасателя. Добряк несся вперед, ничуть не уступая «Прыгуну». Суставы его ног мясом не поросли – он много двигался, выискивая, кому бы помочь.

Я на секунду отвлекся на наших проводников, взлезших на деревья, и пропустил тянущее страшное ощущение в затылке – а потом чуть не лишился головы. Свист – это были тонкие металлопластиковые лески, сплетенные в широкую сеть. Каждая ячея, попади я в нее, без проблем освободила бы от любой конечности – смотря чем запутаться.

И вот тогда снова стало страшно. Теперь это была не третья линия прошлого, а вторая линия настоящего, и тут меня не затянет в переход, и Квоттербек не сбережет на своих коленях… Здесь я сам за себя.

В лес я ввалился, как молодой лось, ломая все на своем пути, перепрыгивая какие-то бревна раньше, чем их замечал, лавируя между рыжими липкими стволами со скоростью, недопустимой при перемещениях по лесу.

Толкнулось что-то в локоть, я не обратил внимания. Надо мной летели клочья бело-розового мяса, и надсадно выл ревун. Цепляясь о сучья и ветки, многострадальная машина пробиралась вперед. «Добрый» все еще раскидывал сети и ими ломтиками нарезал бревна толщиной с мое бедро. Лес трещал и крушился.

Между листвой кое-где торчало солнце, и я бежал прямо, неосознанно выбрав его как талисман. Палки, потревоженные птицы и мох поднимались вверх и потом сыпались обратно. Рядом со мной рухнул упитанный кролик, его тоже зацепило сетью, а меня еще нет, но предчувствия были паршивыми.

– Молодец, Раннинг, – сказал Квоттербек в наушник.

И тут я споткнулся и покатился кубарем на влажную землю – слишком неожиданно выступил передо мной скрытый подо мхом овражек. Меня развернуло спиной, потащило вверх, и там, на двухметровой высоте, зажатый ремонтным щупом, я вдруг обнаружил, что у меня болит локоть.

А еще я обнаружил, что невдалеке сидит, опершись на одно колено, Лайнмен и смотрит в прицел «Иглы».

Меня качнуло и подняло еще выше, я видел непрозрачный колпак кабины пилота, с которого сучьями сорвало все мясо, и понимал, что свой приказ выполнил… А вот что сейчас решит сделать со мной «Добрый», мог знать только Квоттербек.

Великий Аттам, дай мне проснуться у костра еще раз.

И тут грянул выстрел. Лилово-фиолетовый, он прямым напряженным лучом вырвался из дула «Иглы» и ударился где-то подо мной, с треском ломая сочленения ног «Доброго». Я увидел, как лопается толстый поршень, как выворачивается наружу рабочая механическая начинка, и грохнулся вниз с огромной высоты, приложившись боком и рукой о невыносимо жесткую землю. В полуметре от меня тяжело распластался ремонтный щуп, безуспешно пытающийся снова ухватить добычу. Мне было не до него, я пытался дышать.

Так мы и валялись несколько минут: я – хватая ртом воздух и корчась, «Добрый» – торопливо спаивая свои соединения.

Раздышаться я так и не смог и был уверен, что осторожно подхватившие меня теплые жесткие руки – это руки Аттама, уносящие меня в Тревожную Смерть.

Забвение длилось недолго – нет, вечность, по моим меркам, а по меркам реальности, всего ничего, потому что, когда я очнулся, «Добрый» был еще в порядке, колпак его кабины откинут, и внутри возился Тайтэнд, все такой же бледный, но решительный.

– Сам дойдешь? – спросил меня Лайнмен.

Он стоял рядом и держал «Иглу» наизготовку. Возле его глаз наметились глубокие параллельные морщинки, отчего они стали жестче и осмысленнее.

– Дойду, – прохрипел я не своим голосом, поднялся и заковылял прочь.

У меня не было ни малейшего желания наблюдать за гибелью дружка-спасателя, который лежал на боку, терпеливо ожидая помощи от человека, которому доверял.

Мне не было его жаль, но все это снова натянуло во мне струну, было мерзко и обидно… и я пошел прочь, дрожа и вздыхая.

На полдороге к берегу я обнаружил, что с меня капает кровь, повертелся на месте и нашел причину. Над локтем развороченные мышцы смешались с рваниной рукава и представляли собой неприятное зрелище. Я зажал эту кашу рукой и пошел дальше, еле переставляя дрожащие ноги.

Квоттербек сидел у тех же двух сосенок.

– Вот и все, – сказал он, и в ответ его словам в лесу грянул взрыв.

Я боком привалился к нему и долго тупо смотрел на нос своего ботинка. Квоттербек сворачивал зеленоватую сеть на обожженных руках. Желтоватая вода плескалась внизу, подмывая низкий бережок.

– Есть хочется, – сообщил я Квоттербеку. – И пить.

Мне не досталось ни того ни другого. Когда вернулись Лайн и Тайтэнд, я сидел под сосной, привязанный к аппарату искусственной крови, и мне наказано было не двигаться.

Пока я не двигался, они вскрыли короб, оставленный «Добрым» Тайту. В коробе оказались бинты, антибиотики в ампулах, термоодеяла, несколько устаревших моделей «Щелчка», детали и схема для сборки переносного радиоприемника.

В деревне нас снова осыпали зерном и цветными тряпками. Высохший вождь торжественно препроводил в центр, где на кострах кипело в глиняных посудинах густое невообразимое варево.

– Внимание, – сказал Квоттербек по внутренней связи. – Много не есть. Пробовать, хвалить, оставлять. Тайтэнд…

– Я понял, – ответил Тайтэнд и сразу же принялся рыскать в поисках оставленной сумки. Он нашел ее в каком-то из домиков, вытащил наружу и уселся ощипывать взъерошенных птиц.

Возле костров не было видно ни одного Мужчины. Все они сидели поодаль и слушали наших проводников, выказывая восхищение короткими выкриками. Их было немного – остальные ушли разглядывать поверженного Дракона и, как потом оказалось, нарезали с него кучу технического мяса, совершенно не пригодного в пищу.

У варева суетились те самые существа поменьше, завернутые в узорные ткани по самые уши. Они тоже переговаривались, но мягкими, приглушенными голосами, и время от времени с завистью заглядывались на яркие синтетические флаги Солнца, полоскающиеся на ветру.

Тайтэнд ощипал птицу, отогнал этих небольших существ от одного из боковых костров и уселся возле него, раскрыв свой мешочек со специями.

Нас усадили на бревно поодаль и вручили по глубокой миске с желтой жирной кашей. Я попробовал опасливо – горячо, но вкусно. Лайнмен съел две ложки и все остальное время размешивал эту кашу так и сяк, а Квоттербек вовсе отставил миску в сторону.