– Не пойму, что ты находишь в этом смешного! – яростно выкрикнула она.

– Знаешь, – мягко сказал он, – нам, простым людям, так не хватает здесь развлечений. Приходится что-то придумывать.

Она сверкнула на него глазами.

– Посмею тебе напомнить, что я – адвокат, а не игрушка!

– Правда? Вот не подумал бы, – с сарказмом в голосе сказал он. – По тому, как ты себя вела, появившись в моем доме, я решил, что ты до предела избалованная дочь миллионера.

Джулиана провела рукой по мокрым, слипшимся волосам, потом смахнула капли воды с лица и заметила, что у нее потекла тушь. Черт, с подтеками туши под глазами она наверняка сейчас похожа на Арлекина…

– Даже если я и принадлежу к богатой семье, то вряд ли виновата в том, что меня избаловали, – сказала она гордо. – И все, что касается моей личной жизни, это совсем не твое дело.

– Неужели? – спросил он. – А мне кажется, что мое. Я хочу тебя, Джулиана. Не спрашивай меня, почему, потому что я задавал себе этот вопрос все утро, но так и не нашел ответа. С того момента, как ты вошла в мой дом, все, что связано с тобой, стало моим делом.

Джулиана почувствовала комок в горле.

– Это наверняка примитивный животный инстинкт. Глупое гормональное притяжение. Чистая химия, – поспешно ответила она.

Он задержал взгляд на ее лице.

– Значит, я не ошибся. Ты тоже это чувствуешь.

– Ничего подобного, Эдвард Гарвин. Я ничего такого по отношению к тебе не чувствую. В конце следующей недели я выхожу замуж, и то, что ты говоришь, абсолютно…

– Глупо? – договорил он за нее. – Абсурдно, нелепо, смешно?

– И больше, чем я способна вынести, – бросила она. – Перед свадьбой люди обычно нервничают и не способны справиться с эмоциями. И ты, Эдвард, просто решил воспользоваться этим.

– Но не каждый за десять дней до свадьбы отправляется в путешествие за тридевять земель, – спокойно заметил он.

– Посмею тебе напомнить, что это мое личное дело. – Она опустила глаза и принялась поправлять рубашку, прилипшую к телу.

– Хотелось бы верить, – сухо сказал он. – Особенно вспоминая, как ты сопротивляешься, когда я прикасаюсь к тебе.

Щеки Джулианы вспыхнули.

– Если бы ты знал, что такое элементарное приличие, ты бы не посмел ко мне прикасаться.

– Если бы ты это знала, ты бы не реагировала. Кроме того, я потерял понятие об «элементарном приличии» еще в детстве. Так намного проще жить, как ты думаешь?

– Жаль, что я об этом не знала. Но мы заключили сделку, вот и все. И я выполняю то, что обещала.

Эдвард одобрительно кивнул.

– Надеюсь, что это так. И если весь дом блистает такой же чистотой, как кухня, то мне, пожалуй, не стоит жалеть о том, что я нанял тебя.

От его беспримерной наглости у Джулианы открылся рот.

– Нанял меня? – повторила она. – Это очень интересно. Посмею тебе напомнить, что ты шантажом принудил меня остаться.

– Я всего лишь сделал тебе одолжение, – поправил он. – Я предложил тебе сделку. Хотя ты, если бы очень хотела, могла бы пожить и в лесу.

– А что, неплохая идея, – резко сказала она. – Наверное, так и придется сделать.

– Не сомневаюсь, что у тебя получится.

Джулиана гордо вскинула голову.

– Готова поспорить, что в лесу будет гораздо чище, чем в твоем проклятом доме. Я все утро провозилась, вылизывая твою жуткую кухню. Кстати, советую приобрести посудомойку.

Его глаза ярко блеснули.

– Джулиана, – тихо сказал он.

– Что? – бездумно спросила она.

– У меня есть посудомойка. Она находится под раковиной.

Мысль о том, что она несколько часов бездарно скребла грязные кастрюли и сковородки, не зная о том, что под раковиной находится посудомойка, повергла ее в ярость.

– Ты… – процедила она сквозь зубы.

Но Эдвард не дал ей договорить. Он взял ее за руку и повел в дом.

– Я бы с радостью выслушал твою очередную тираду, но, боюсь, что если ты не переоденешься, то подхватишь воспаление легких.

Она откинула назад прядь мокрых волос.

– Какая трогательная забота. Очень мило с твоей стороны. – Она безуспешно попыталась вырвать у него свою руку. – Но я сама способна о себе позаботиться.

Эдвард остановился и насмешливо посмотрел на нее.

– Прошу прощения, мэм, но в данный момент, как мне кажется, ты вряд ли могла бы позаботиться даже о том, чтобы принять горячий душ. Пойдем. Будет лучше, если ты поторопишься.

Их взгляды встретились, но Джулиана быстро опустила глаза. Отчаянно кусая губы, не в силах выдержать напора, с которым этот ужасный человек тащил ее за руку, она, задыхаясь, побежала за ним к дому. Они поднялись на веранду, и Эдвард распахнул дверь в кухню, но она неожиданно остановилась.

– Послушай, может хватит упрямиться? – с нетерпением сказал он. – Я пытаюсь сделать что-то для тебя, а не с тобой.

– Тогда войдем через главную дверь, – процедила она.

– Почему?

– Потому что я не хочу входить через эту дверь.

– Не говори глупостей. Или ты вдруг вспомнила, что ты слишком важная персона, чтобы болтаться на кухне?

Она отпрянула от него и топнула ногой.

– Не командуй мною!

Он поднял брови.

– Кажется, я начинаю понимать. У хладнокровной юристки из Лондона приступ истерики. Ты что, собираешься потом забиться в угол и надуться?

– Это никакая не истерика! – выкрикнула она. – Я просто обращаюсь к тебе с разумной просьбой!

Он с насмешкой посмотрел на нее.

– Прости, не понял. Особенно то, что касается разумности.

Джулиане казалось, что от гнева она сейчас взорвется.

– Похоже, что тебе ее как раз и недостает! Это мой пол, и я не хочу ходить по нему!

Эдвард уставился на нее, потом вздохнул и понимающе кивнул.

– Конечно, это твой пол. И зачем, спрашивается, тебе по нему ходить? То есть я хочу сказать, что нужно выслушать и мнение пола. Его так долго топтали ногами. В конце концов, у пола тоже есть права, не так ли?

По его губам скользнула улыбка, на щеке появилась симпатичная ямочка. Но Джулиане хотелось одного: влепить прямо по этой милой ямочке пощечину. Она едва сдержалась и открыла было рот, чтобы сказать что-то, но он снова опередил ее.

– Расскажите, когда у вас началась эта одержимость полами? – проговорил он тоном телерепортера. – На вас так действуют только деревянные полы? И если так, то что является основой ваших убеждений?