Бросив на пол сигарету, я тут же принялась набирать егономер телефона и, услышав, что абонент недоступен, положила телефон обратно всумку.

— Он недоступен, — зачем-то сказала я Татьяне и вытерласлезы.

— Конечно, он будет недоступен, он же не идиот. Если бы онбыл доступен, то в квартире не было бы трупа.

Последние слова Татьяны кольнули меня в самое сердце.Оперевшись на стоящую рядом соседку, я ощутила, как стали Подкашиваться моиноги и, собрав невероятные усилия, с трудом удержала равновесие. — Лиза, тычто? Я смогла устоять на ногах.

— Что-то мне нехорошо.

— А может, тебе померещилось?

— Что померещилось-то?

— Что там девушка убитая лежит.

— Я еще совсем с ума не сошла, — укоризненно сказала яТатьяне. — Там труп лежит. Девушку убили выстрелом в голову.

Увидев поднимающихся по лестнице милиционеров, я посмотрелана Татьяну испуганным взглядом и прошептала ей на ухо:

— Таня, я, наверно, пойду.

— Куда?

— Домой поеду.

— Да как ты можешь уехать в такой ситуации?

Я ничего не видела, ничего не слышала и ничем следствиюпомочь не могу. Я вчера приехала из командировки и застала Лешку в постели сэтой девицей, только она тогда была еще живая. Она меня испугалась, сталапростыней прикрываться, мне даже как-то ее жалко стало. Врагу не пожелаешьпопасть в подобную ситуацию. Я сказала Лешке, что сегодня приеду за вещами, ивыбежала из квартиры. Он не позвонил ни вчера, ни сегодня. Я приехала завещами, а тут такая картина. Татьяна, я никаких показаний давать не хочу. Я домойпоехала.

— Не вздумай, — резко ответила Татьяна. — Сама знаешь,какова наша милиция. А то еще тебя крайней сделают.

— А я-то здесь при чем? — не поняла я Татьяну.

— При том, что если ты вчера застала их в постели, то могутна тебя все повесить. Обвинят тебя в убийстве на почве ревности.

— Татьяна, ты что несешь? — затряслась я словно в лихорадке.

— Я тебе дело говорю. От нашей доблестной милиции можновсего ожидать. Я считаю, что тебе лучше остаться и дать показания.

— Ты думаешь?

— Я в этом просто уверена.

Я послушалась Татьяну, все же осталась и, вновь вернувшись вквартиру, принялась отвечать на все вопросы приехавшей на место преступленияопергруппы. Я была в крайне подавленном состоянии, с ужасом прокручивала вголове всю картину произошедшего и ощущала острую душевную боль от того, чтовсе происходящее мне не приснилось. Это жуткая и пугающая реальность. Когдаменя спросили о том, было ли у Лешки оружие, я отрицательно покачала головой исказала, что его у него никогда не было и, по моему мнению, он даже не умел сним обращаться.

— Как вы отреагировали, увидев своего гражданского супруга впостели с девушкой, личность которой нам придется установить? — задал мневопрос следователь и испытующе посмотрел на меня.

Как я могла отреагировать? С чувством собственногодостоинства, — глухо ответила я и почти вжалась в стену. Я обвела взглядом своюкухню и поймала себя на мысли о том, что она стала какой-то серой и мрачной,несмотря на то что окно выходило на южную сторону. Будто предметы домашнегоинтерьера тоже чувствовали беду и имели уникальную способность менять цветсоответственно настроению, которое царило в доме. Меня смутило выражениеследователя «гражданский супруг», потому что я к нему была еще не готова. Мы простожили с Лешкой вместе, любили друг друга, копили деньги на свадьбу. Получается,что если двое живут под одной крышей, то это и называется «гражданским браком».Я ничего не имела против, потому что прекрасно понимала, что с Лешкой у менябольше вообще не будет никакого брака, ни гражданского, ни уж тем болееофициального. — Ни скандалов, ни истерик не закатывала. Сказала, что завтраприду за вещами. На наших отношениях поставлена точка.

— Вы так спокойно на это отреагировали? — недоверчивоулыбнулся следователь.

— Да, — глухо ответила я.

— И вам не хотелось отомстить за то, что вас предали?

— Вы правы. У меня было желание устроить хороший скандал, ноя подумала: зачем топтать то, что уже затоптано?

— У вас такие крепкие нервы?

— Я не жалуюсь.

— А у вас было желание убить эту незнакомую девушку, лежащуюв вашей постели?

Вопрос следователя поверг меня в шок, и я залилась алойкраской.

— К чему вы клоните? К тому, что эту девушку убила я?

— Я этого не сказал.

— Но вы на это намекаете. Я вообще-то понятливая девушка.Все на лету схватываю.

— И все же вы не ответили на мой вопрос, — стоял на своемследователь.

Когда я застала Алексея в постели с незнакомой девушкой, уменя не возникало желания ее убить. Мне всего лишь хотелось взять что-нибудьтяжелое и в нее запустить. Подобная мысль действительно была, но я тут жеотмела ее в сторону. Если мужик загулял, то виновата не та женщина, с которойон бросился во все тяжкие, а виноват сам мужик.

— Как вы думаете, а ваш гражданский муж смог бы пойти наубийство? — Следователь прищурил глаза и посмотрел на меня так, словно пыталсяпросветить меня насквозь своим взглядом, подобно рентгеновскому аппарату.

— Нет, — не задумываясь, ответила я и нервно застучалапальцами по кухонному столу.

— Почему вы настолько в этом уверены?

— Потому, что я слишком хорошо знала человека, с которымжила.

— Вы противоречите сами себе. Вы говорите, что хорошо зналисвоего гражданского мужа, тогда почему вы были так удивлены, когда он привел ввашу постель постороннюю девушку?

— Измена и убийство — совсем разные вещи, и их нельзяставить на одну ступень. Леша не убивал. У него и пистолета никогда не было, —заступалась я за Алексея.

— Вы уверены?

— Вполне. Да и зачем ему ее убивать? За какие грехи? Он жепонимает, что этим преступлением он перечеркнет всю свою жизнь. Лешка несумасшедший.

Преступления редко совершаются сумасшедшими людьми. Восновном их совершают вполне здравомыслящие люди.

— Леша не убивал, — вновь повторила я и почувствовала, какзатряслись мои губы.