- Да. Знаю и то, что с последствиями вы справились блестяще. Но теперь...

- Справилась блестяще, - княгиня кивнула, в очередной раз перебив меня. - Потому что тогда мне было ради кого жить. А теперь я живу просто потому что живу. Я всю себя отдала внукам, а то, что осталось, иногда хочет вина и дыма. Поймите, дорогая моя идеалистка, у меня есть, чем гордиться, но ожидания это не скрашивает.

- Я вас понимаю. Но сигарету придется выбросить.

Маргарита Васильевна вздохнула и швырнула окурок на дорогу. Я нажала педаль газа.

Старая квартира не отличалась роскошью. Она одновременно была и не была похожа на жилища пожилых людей, с которыми я работала раньше. Здесь не имелось ковров на стенах, старых, низеньких горок под красное дерево с сервизами за стеклом и фарфоровыми слониками на полках, но забитый стопками и фужерами сервант присутствовал, наравне с книжным шкафом, заставленным доверху собраниями сочинений. А ещё были картины - пара репродукции в гостиной и с десяток карандашных рисунков в прихожей, на обычных листках, но под стеклом и в рамочках, как положено.

Включив свет, я поставила сумки на пол и огляделась. Конечно, заинтересовалась рисунками и подошла поближе, решив их рассмотреть. На одном из них помолодевшая Маргарита Васильевна сидела в кресле с кошкой на коленях. На другой - мальчишка в боксерских перчатках лупил грушу. На третьей другой - пацан с пышной шевелюрой, прислонившись к подоконнику, читает книжку.

- Это Соня рисовала?

Маргарита Васильевна оглянулась и быстро отвернулась.

- Да.

- А почему вы не взяли их в дом?

Княгиня только пожала плечами.

- Открой окна, здесь затхлый воздух, - произнесла она, снимая пальто и бросая его поверх обувницы. Я задумчиво посмотрела вслед собеседнице. Меня несколько смущал тот факт, что она обращалась ко мне тои на "Вы", то на "ты", словно забывала или, возможно, не могла определиться с моим местом в ее жизни - слуга я или помощница.

Первое могло быть признаком болезни, второе - рассеянности. Следовало поговорить об этом с неврологом. Мысленно поставив галочку, я переключилась на "золушкины задания" - распахнула окна, отнесла продукты на кухню, включила там маленький плоский телевизор, притулившийся в углу, ополоснула и поставила кипятиться чайник. Маргарита Васильевна, сидя за столом и подперев щеку рукой, молча наблюдала за мной.

- Вы будете спать в своей комнате? - спросила я, не оборачиваясь.

- Да, конечно. Завари мне кофе.

- Эм... Я купила только чай.

- Внизу есть супермаркет.

Я отодвинула пачку с чаем и, наконец, обернулась.

- Я бы не хотела оставлять вас сейчас одну.

Маргарита Васильевна недовольно поджала губы.

- Я могу выдать тебе письменное разрешение. Но, пожалуйста, сделай мне кофе.

Я вздохнула.

- Вы хорошо себя чувствуете?

- Прекрасно. Головокружение добавляет ощущений. Приятных, к слову.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спать Маргарита Васильевна, несмотря на кофе, который я сделала безбожно пустым, добавив много воды, отправилась рано. Я принесла ей одежду для сна и, убедившись, что все в порядке, ушла в гостиную, где включила торшер. Спать не хотелось. Расстелив диван и бросив на него думку, я переоделась в домашнее - короткие шорты и футболку - и направилась к книжному шкафу. Нашла там Ремарка и, взяв том с "Триумфальной аркой", устроилась в кресле, у торшера.

В этой квартире было так тепло и уютно, а на улице так холодно и ветрено, что под вой ветра и рассуждения Ремарка я умудрилась задремать. Но проспала я, кажется, не больше часа. Меня разбудил какой-то посторонний, навязчивый шум, явно лишний в это время суток.

Я отложила книгу и замерла, прислушиваясь. Шум повторился. От догадки мурашки побежали по коже - кто-то пытался взломать дверь. Видимо, зная, что квартира пустует, сюда решил пробраться местный медвежатник, рассчитывающий вынести технику, только вот я заперла дверь на внутренний замок, поэтому у того, кто топтался снаружи, возникли проблемы со взломом.

Вызвать полицию? Я посмотрела на телефон - было без двадцати два.

Маргариту Васильевну даже в подобной ситуации будить не хотелось. Поэтому, взяв себя в руки, я решила попробовать ход конем. То есть - собой. Вряд ли вор полезет в квартиру, узнав, что тут люди.

Сглотнув, я на цыпочках подошла к входной двери и, обернулась - дверь в комнату Маргариты Васильевны была закрыта. Заглянув в глазок, где все было черным черно, я положила ладонь на ходящую ходуном ручку. Кто-то с той стороны явно решил выломать замок, раз уж вскрыть его не получалось.

- Кто там? - негромко, но четко спросила я.

Ручка в ладони замерла.

- А там кто? - промямлили мне в ответ.

Взломщик, кажется, неплохо принял на грудь - три слова дались ему с трудом. Может, сосед в сильном подпитии перепутал этаж?

- Хозяева, - недовольно ответила я, почувствовав себя увереннее.

- Кто? Дверь открой, сейчас полицию... Ай...

Далее звякнули упавшие на пол ключи или отмычка, и вор громко и смачно выругался. Я вытаращила глаза.

- Михаил?

- А кто ещё, мать вашу? Да чтоб тебя...

Снова звон ключей. Я закусила губу. Могла и ошибаться. Стоило проверить.

- Встаньте перед глазком.

- А ты кто?

- Вера.

- Какая... А-а-а.

Я нахмурилась. Даже если это внук Маргариты Васильевны, стоило ли пускать его сюда в таком состоянии?

Я снова посмотрела в глазок. Да, ночным гостем оказался Михаил.

- Откройте.

Неприятная ситуация. Я повернула замок и приоткрыла дверь. Михаил, пошатнувшись, сделал было шаг вперед, но я преградила ему дорогу. Боксер, прищурившись, посмотрел на меня сверху вниз.

- Ваша бабушка спит, - шепотом, но довольно злобно сообщила я. - Что вам нужно?

- Войти, - он подался вперед и, положив ладонь на дверь, попытался ее распахнуть.