Гостьи, если она приходила на самом деле, а не приснилась, в комнате не было. Я вылез из-под одеяла и оделся. Мои сокровища лежали в сундуке для платья, там, куда я их вчера положил. Я вышел из номера и отправился в общую залу, где пока не было ни одного посетителя. Половой, который приносил мне вчера воду для умывания, дремал в углу, положив голову на грязную, залитую вином скатерть. Я тронул его за плечо, и когда он испугано вскочил, уставившись на меня заспанными глазами, попросил принести горячей воды и завтрак.

— Ага, счас, — пообещал он, как мне показалось, не зная, как ко мне обращаться, то ли «господин», то ли «парень» — я занимал дорогой номер, но выглядел точно таким же нищим, каким был он. — Тебе вина лучше или молока?

— Принеси мне молока и хлеба, — попросил я. — А кто такая женщина, которая здесь ходит?

— Где ходит? — удивился половой, оглядываясь по сторонам.

— Я ее вчера видел, такая высокая, полная.

— А, — протянул парень, — вот ты о ком. Это сестра хозяина, она немного не в себе. Раньше барыней была, а теперь тут живет.

— Почему она не в себе?

— Не знаю, может, ее родимчик хватил?

— Какой «родимчик»? — удивился я.

— Не знаю, — ответил половой. — Мало ли что в жизни бывает!

Я вспомнил способность многих своих соотечественников употреблять непонятные слова безо всякого смысла. Родимчик — это припадок с судорогами который бывает у рожениц и младенцев. Однако я сделал еще одну попытку понять, что он такое сказал:

— Она что, недавно рожала?

— Кто рожал? — удивился парень.

— Сестра хозяина.

— Это мне не ведомо, я здесь недавно.

— Ладно, неси еду, — попросил я, понимая, что чем дольше мы будем говорить, тем больше разговор будет вязнуть в непонимании друг друга. Половой принес заказ, я дал ему медную монету на чай и остался в одиночестве. Заняться было решительно нечем, оставалось только выздоравливать. Позавтракав, я приободрился еще больше и вышел из своего номера посмотреть, куда я, собственно, попал.

В общей зале постоялого двора посетителей еще не было. Был он меблирован тяжелыми, невысокого калибра и примитивной работы столами и широкими лавками вместо стульев. Не встретив никого из местной обслуги, я прошел во внутренний двор с парой сараев и несколькими коровами, щиплющими чахлую травку у дальнего забора. Не увидев ничего примечательного, я вернулся в свою комнату и прилег на кровать.

Тут же в голову полезли самые скверные мысли. Кроме непрекращающегося беспокойства об Але, меня волновала и собственная судьба. Документов у меня не было. Я был ранен, об этом знали или догадывались хозяева заведения, и могли сдать меня полиции. Я же, пока не окрепну, не смогу убраться подальше от этих мест.

В Питере в это время жило порядка двухсот двадцати тысяч человек. По нашим меркам, это совсем немного. Конечно, не все были на виду друг у друга, но и возможность затеряться в людском море была небольшая. Если начнется скандал в связи с убийством Сил Силыча и его подручного, полиция вполне может заинтересоваться раненым человеком, оказавшимся в беспомощном состоянии невдалеке от места преступления.

Судя по теперешнему самочувствию, возможности убраться с этого постоялого двора раньше завтрашнего дня у меня не было. Так что необходимо было простоять еще день и продержаться ночь, а там будет видно.

Невеселые раздумья прервал приход хозяина. Он явился за очередным траншем за постой. Когда он вошел, я встал ему навстречу.

— Ты, как погляжу, поздоровел? — спросил он без особого восторга.

— Да.

— Я за платой.

— Почему так рано? — удивился я. — Я вчера с тобой рассчитался за два дня,

— Здесь тобой интересовались, — неопределенно усмехаясь, сказал он. — Спрашивали паспорт, подорожную…

Это было явное вранье, видное, как говорится, невооруженным глазом.

— Нужно было ко мне привести, я бы показал, — равнодушным голосом ответил я.

— Так у тебя что, есть бумаги?

— А как же! Как бы я без подорожной въехал в город?

— Ты разве не беглый?

— Шутишь! Я, между прочим, Хасбулат-удалой! — зачем-то соврал я, вспомнив слова популярной народной песни.

— Ты — удалой? — не поверил хозяин. — Мне-то все равно, но я уже заплатил, чтобы тебя не трогали, кто мне деньги вернет?

Я хотел было сказать, что это его, а не моя проблема, но решил не ссориться и дать вожделенный рубль.

— Ладно, — примирительно сказал я, — заплачу тебе вперед.

Я полез в карман и вытащил несколько маленьких монет. Судьба на этот раз была ко мне неблагосклонна, все они оказались золотыми. У хозяина, понятное дело, при виде желтого металла, глаза вылезли из орбит, он приниженно принял плату и сразу же удалился из комнаты.

«Все равно завтра съеду», — оптимистично успокоил я себя. Теперь, когда начали возвращаться силы, я уже не чувствовал себя таким, как вчера, беззащитным.

Минут через десять после визита хозяина появилась его сестра. Она, как и прежде, вошла без стука, но, застав меня на ногах, смутилась и первой поздоровалась.

— Здравствуй, малый, — сказала она, слегка покраснев. — Вижу, ты уже встал?

— Здравствуйте, сударыня, — ответил я на приличном русском языке, давая понять вежливым, но светским приветствием, что тоже принадлежу к «сливкам общества». — Рад и вас наблюдать в добром здравии!

До этого случая мы почти не разговаривали, только обменивались односложными вопросами, и то, что я повел почти «светский разговор», окончательно загнало тетку в ступор.

— Так ты по-нашему разумеешь? — только и нашлась спросить она.

— Почему бы и нет?

Разговор у нас явно не складывался. Не пойму, что ее так смутило — возможно, опасение, что я разглашу подробности нашего ночного рандеву. Если, конечно, оно было.

— Проходите, садитесь, — пригласил я, указывая на единственный в номере стул.

Я подумал, что она откажется, но она кивнула и села. Говорить нам было не о чем, но сидеть одному в четырех стенах слишком скучно, и я воспользовался возможностью поболтать с представительницей прекрасного пола.

— Нынче по утрам стало уже свежо, — для затравки завел я разговор о погоде.

— Да, свежо, — как эхо откликнулась она.

— Вы прекрасно выглядите, вам говорили, что вы настоящая писаная красавица? — с натугой перешел я на другую тему. Получилось у меня это не очень ловко, даже пошловато, особенно учитывая мой нынешний юный вид.

Женщина так удивилась моим комплиментам, что ничего не смогла ответить, просто открыла рот.

— Мы еще не знакомы, — продолжил я, — позвольте представиться, меня зовут Хасбулат.