– Отведи моего коня в конюшню, парень, и проследи, чтобы о нем позаботились, – спокойно сказал Ричард Эдмунду.

Эдмунд, оставшийся без защиты Изабель и даже Гилберта, который никогда не вмешивался не в свое дело, стушевался. Ему не нравился этот человек – не монах и не лорд, а может быть, наоборот – и монах и лорд одновременно, но, как бы то ни было, не похожий ни на одного из знакомых ему людей. И здесь он был абсолютно прав: Ричард был необычным человеком.

– А затем ступай к своей госпоже и узнай, не нужно ли ей чего-нибудь. У нее, должно быть, найдется для тебя много работы: лорда Бернарда нужно подготовить к захоронению, – добавил Ричард тоном, не терпящим возражений. Он говорил так, будто ему и в голову не могло прийти, что Эдмунд может не послушаться его. Так оно и было, и именно так Эдмунд и поступил.

– Да, лорд Ричард, – пробормотал он, потянувшись за поводьями.

Но Ричард не выпустил их из руки, а когда удивленный Эдмунд поднял на него глаза, сказал:

– Если ты хочешь что-то сказать, парень, говори. Не нужно бормотать, глядя на землю, где тебя слышат только черви да клюющие их птицы. Говори громко, если сам понимаешь, о чем речь.

– Да, милорд. – В глазах Эдмунда вспыхнула мужская гордость.

– Тогда ступай, – с достоинством ответил Ричард.

Эдмунд ушел.

А Гилберт остался, но в тот момент Ричард именно этого от него и ждал.

– Скольких рыцарей имеет Дорни? – осведомился Ричард. – И сколько покинуло замок после смерти Бернарда?

– В Дорни двадцать пять рыцарей, всего двое покинули его вслед за исчезновением Изабель, – грубо ответил Гилберт.

– А вам не захотелось уехать?

– Я не мог оставить леди Изабель, когда так нужен ей, – сухо сказал Гилберт.

– А разве когда-нибудь было время, чтобы леди Изабель никто был не нужен? – спросил Ричард, улыбнувшись. Поверх плеча Гилберта он изучал оборонительные сооружения Дорни. Все выглядело достаточно хорошо, но ведь Изабель еще не приходилось распоряжаться всем этим. И все же как преданны ей эти люди. Ни сама Изабель, ни то впечатление, которое она производила на мужчин, совсем не изменились. Дорни был от нее в таком же восторге, в каком был Молтон в свое время. Но Ричарда она не сможет очаровать. Больше не сможет.

Гилберт не улыбнулся и ничего не ответил.

– Будьте осторожны, брат рыцарь, когда выбираете, кому доверить свою честь, а иначе вы рискуете в одно прекрасное утро проснуться бенедиктинцем, – предостерег Ричард.

Гилберт ничего не успел ответить, так как Ричард уже шел к замку, преследуемый развевающейся от быстрых шагов черной сутаной.

В холле Ричарда уже ждали. Видимо, Изабель позаботилась об этом. И дворецкий, и управляющий стояли перед ним, готовые выполнить любое его распоряжение. По крайней мере именно это читалось по их лицам.

Ричард был не настолько глуп, чтобы полагать, что все вокруг будут просто счастливы оттого, что их лордом отныне будет бенедиктинец, но ему хотелось думать, что он по меньшей мере возбудил их любопытство и что со временем ему удастся по-настоящему стать хозяином Дорни.

Управляющему Джерому он велел подождать некоторое время, пока он не приступит к рассмотрению и проверке счетов. Если в чем Ричард и преуспел за год жизни в монастыре, так это именно в ведении счетов и рассмотрении договоров. Его грамотность и образованность открыли перед ним многие двери обители, и он мог бы хорошо устроиться в монастырской общине, если бы не Изабель.

Джером откланялся, и Ричард повернулся к дворецкому. Этот высокий стройный человек с рыжими волосами и зелеными глазами казался слишком молодым, чтобы занимать это место. Дворецкий должен следить за всем в доме: за горничными, кухарками, пекарями, судомойками, прислугой, конюхами. Все свершается с его ведома и по его приказу. Этот же человек был недостаточно зрелым, чтобы брать на себя такую ответственность.

– Как вас зовут? – задал вопрос Ричард.

– Роберт, милорд, – был ответ.

– Как долго вы служите дворецким?

– На Сретение будет пять лет.

– Пять лет?! – На вид ему нельзя было дать больше двадцати.

– Мне уже тридцать лет, милорд.

– Это довольно значительный возраст, – сказал Ричард. – Года были к вам милостивы.

– Благодарю вас, лорд Ричард. – Он поклонился. – Леди Изабель распорядилась, чтобы я отвел вас в покои лорда Бернарда, чтобы вы могли переодеться и смыть с себя дорожную пыль, прежде чем…

Прежде чем. Ричард понял, чего не сказал Роберт и что подразумевала Изабель. Дорни – богатое владение, следовательно, его лорд должен выглядеть представительно. Ричард же в своей монашеской сутане не вязался с общей обстановкой и отнюдь не внушал доверия. Она же хотела, чтобы все восхищались ее молодым супругом. Что ж, не так уж много она хочет, к тому же в этом была логика: люди с большей охотой подчиняются тому, кого уважают. И если им не по нраву просто одетый монах, то облаченный в меха господин им точно понравится.

– Хорошо, Роберт. Проводи меня в покои лорда Бернарда. Посмотрим, каким нужно сделаться человеком, чтобы заслужить одобрение Дорни.

Покраснев, Роберт повернулся и повел Ричарда через просторный холл к дальней лестнице, спиралью поднимающейся наверх. Дорни оказался действительно очень большим и преуспевающим владением. Холл занимал в высоту три этажа. Его стены были выкрашены в темно-красный цвет и увешаны дорогими и красочными гобеленами. На окнах не было ни паутины, ни птичьих гнезд. Земляные полы были выстланы прочно связанными стволами тростника. Внушительное помещение втрое превышало размеры холла его родного Уорфилда. Винтовая лестница была узкой, как того требовала предосторожность, но красивой. Стены извилистой каменной лестницы обиловали узкими окошками для лучников. Миновав один лестничный пролет, Роберт подошел к комнате, занимающей большую часть этажа, – покоям лорда Бернарда. В центре комнаты стояла массивная кровать, устланная толстыми мехами и покрытая дорогой парчой, в ногах кровати стояла обитая лисьим мехом скамья. Слева находился очаг, а справа стоял сундук. Около двери висел кувшин, из которого свисал почти до пола кусок ткани. Все кругом было чисто. В покоях царила гнетущая тишина, они были пустыми и безжизненными. Казалось, комната безмолвно ждала, когда очередной лорд Дорни займет в ее стенах свое законное место.

Роберт поднял тяжелую деревянную крышку сундука и, убрав в сторону свечу, чтобы не закапать воском содержимое, простым жестом пригласил Ричарда осмотреть его новый гардероб. По-видимому, Роберт был молчаливым от природы, что подходило Ричарду как нельзя кстати.

Его поразило изобилие разнообразных предметов богатой, прекрасно сшитой одежды. Ричард вовсе не хотел одеваться так пышно, но понимал, что обстоятельства требуют того. Пышность – это свидетельство изобилия, достатка и безопасности. Лорд Дорни должен всем своим видом олицетворять достаток и благоденствие, одного взгляда на него должно хватать, чтобы понять, что дела в Дорни идут как нельзя лучше. От него требовалось совсем немного: одеться как подобает хозяину богатого имения. Он погрузил правую руку в сундук, ощущая мягкость шерстяных и жесткость льняных тканей насыщенных цветов. Это была одежда богатого человека, и он должен был принять ее. Теперь Ричард – лорд Дорни. Он провел рукой по своей черной сутане – простой одежде смиренного слуги Божьего. Больше он не вправе носить ее. И все из-за Изабель.