Я провожу рукой по своему покрытому щетиной лицу. На данный момент это граничит с полной бородой. Признаю, это не лучший мой образ. Но это то, что есть.

Он прав, я знаю, что это так. Но мне нужно, чтобы она была в безопасности. Защищенной.

Мне нужно быть рядом с ней, черт возьми.

— Ты все еще не дал ей этого? — спрашивает он, кивая на коробку, которая была под стулом, который я превратил в свой новый дом с ее дня рождения.

— Нет. Она была слишком занята, выгоняя меня.

Ублюдок смеется, как будто ему действительно нравится, что меня вышвырнули на обочину, в то время как он радостно приходит навестить мою чертовку.

Клянусь Богом, если он хотя бы прикоснется к ней, я, блядь, убью его.

— Хорошо, хорошо, я лучше доставлю это.

Поднимаясь на ноги, я смотрю, как он идет к ее комнате, завидуя, что он может это сделать, что она хочет его, угрожая проглотить меня целиком.

Я не замечаю, что он остановился в дверях, пока он не произносит мое имя.

— Д-да?

— Где она?

Мои брови хмурятся. — Может быть, в ванной?

Тоби врывается в комнату, и, не задумываясь, я быстро следую за ним.

Ее кровать пуста, простыни смяты, как будто она была там недавно, но в остальной части комнаты странно тихо.

На столе рядом с кроватью ничего нет, а на буфете — никаких вещей.

— Ее здесь нет, — говорит Тоби, его лицо искажено беспокойством.

— Ну, она не могла просто уйти. Она…

— Где Стелла? — Тоби спрашивает в спешке, когда шаги останавливаются позади нас.

Развернувшись, я сталкиваюсь лицом к лицу с одной из ее медсестер.

— О, разве ты не знал? Она выписалась прошлой ночью.

Мой желудок падает к моим гребаным ногам.

— Она, блядь, что? — Я лаю, заставляя медсестру отступить в шоке. — Ты позволила ей выписать себя?

— Мне… мне жаль, но ей восемнадцать. Мы мало что можем сделать, чтобы остановить это. Кроме того, ее все равно собирались выписать сегодня или завтра.

— Иисус. Черт.

Запуская пальцы в волосы, я тяну, пока не оказываюсь на грани того, чтобы сорвать их с головы.

— Куда она ушла?

— Домой, я думаю. Прости, я не уловила ее планов, — лицо медсестры ясно показывает, что ей неинтересен этот разговор.

— Но как она выбралась? Я был там всю ночь. Я…

— Спал, — добавляет Тоби, как будто он просит сломанный нос, чтобы соответствовать отцу Стеллы.

— Черт возьми. Черт. Тоби, пошли. Нам нужно ее найти.

Выходить из больницы впервые за две недели чертовски странно. Чувствовать солнце на своей коже и дышать свежим, не стерилизованным воздухом еще более странно.

Через несколько минут мы уже в машине Тоби и направляемся к дому Стеллы и Галена.

Тоби молчит всю дорогу. Его хватка на руле достаточно крепкая, чтобы побелели костяшки пальцев, а челюсть тикает от разочарования.

Сосредоточиться на его реакции — это легче, чем пытаться расшифровать мою собственную.

Он резко останавливает машину у дома и мчится к двери, впуская себя внутрь, что заставляет мою бровь приподняться.

Я бегу за ним и резко останавливаюсь в дверях гостиной, когда нахожу Галена расслабленным на диване, как будто весь мир только что не сдвинулся вокруг нас.

— Тоби, ты в порядке? — он спрашивает, полностью игнорируя мое присутствие.

Я не виню его. Наши последние несколько разговоров были не совсем приятными.

Фингал, который он сейчас носит, может подтвердить это.

Я называю чушью слухи о том, что он был одним из лучших солдат Дэмиена, потому что этот ублюдок не сопротивлялся ни разу, когда я нападал на него за последние две недели.

— Она здесь?

— Кто?

— Стелла, ты гребаная пизда. Как ты думаешь, о ком он говорит?

Оттолкнув Тоби с дороги, я встаю перед Галеном, глядя на него с непрошеной ненавистью.

— Ее здесь нет. Я ее не видел. Ты тот, кто должен защищать ее. Потерпел неудачу, Себастьян?

Мои зубы скрипят до такой степени, что я уверен, у меня вот-вот треснет эмаль, когда мои кулаки сжимаются.

— Она не могла просто исчезнуть.

Что-то в тоне Тоби заставляет меня повернуться и посмотреть на него.

И, черт возьми, я рад, что сделал это, потому что у него тикает левый глаз.

Горький смех вырывается из моего горла.

Гребаный лжец.

Вероятно, это была действительно плохая идея.

Но теперь слишком поздно сожалеть об этом, потому что я здесь. И, черт возьми, я чувствую себя лучше.

Впервые с тех пор, как я проснулась, я действительно могу дышать.

Я знала, что отец Калли окружил больницу в поисках любой угрозы. И пока я была внутри, я чувствовала себя в безопасности из-за этого.

Но в ту секунду, когда я вышла, мою кожу покалывало от осознания. Как будто он — кем бы он ни был — ждал меня.

Этого не могло быть.

Эмми, Тоби и я выскользнули из этого места глубокой ночью. Единственным человеком, который знал, что происходит, была Карла, которая обеспечила нам беспрепятственный проход к черному ходу.

Мое сердце падает, когда я думаю о мальчике, который свернулся калачиком на стульях рядом с моей комнатой, но я отказываюсь сосредотачиваться на этом.

Его присутствие там ничего не меняет.

Я не видела его с того дня, как он вышел из моего душа, соблазняя меня всем, что я могла иметь.

Я предположила, что он просто ушел и перестал пытаться меня увидеть.

— Он был здесь с того момента, как ты вышла из операционной, — бесполезно прошептала мне на ухо Эмми, когда мы уходили от него.

Прошло больше двух недель.

Этого не может быть. Он бы ни за что не остался.

Ни за что.

Но часть меня знает, что она права. Знает, что это именно то, что он бы сделал.

Чувство вины пронзило меня, когда я повернулась и пошла прочь от него, ни разу не позволив себе оглянуться.

Они оба помогли мне сесть на заднее сиденье машины Тоби, и он вел машину как можно осторожнее, несмотря на то, что я неоднократно говорила ему, что со мной все в порядке.

Каждые несколько минут он оглядывался на меня в зеркало заднего вида. Он думал, что я поступаю неправильно. Убегаю.