— Он хочет напасть, — предупредил пес- Стреляй первым.

— Не хочу, — сказал человек. Он медленно сделал шаг назад, показывая, что уступает добычу.

Но лерд не стал дожидаться, когда враг отступит, — он прыгнул. Он был готов к тому, что незнакомый противник попытается уклониться, и приготовился ко второму прыжку. Однако он не угадал. Человек не стал уклоняться, как делал в схватке с хортом — с молниеносной быстротой он подкатился под приземляющегося лерда и, когда брюхо хищника оказалось над ним, нанес удар левой рукой (правую пока следовало беречь, он помнил).

Лерд неловко приземлился, постоял немного на напружиненных лапах и упал. Пес обежал вокруг него, принюхиваясь, потом подошел вплотную и сообщил:

— Мертвый. Лапу отрезать будешь?

— Нет, не буду, — сказал человек. — Крокта принеси…Солнце уже приближалось к зениту, когда человек наконец решил сделать привал. К этому времени они пересекли хребет и шли по холмистой равнине, поросшей редким лесом. Человек отдал псу вожделенных гурдов, сам же сел под деревом, достал лепешку с концентратом и размял ее в пальцах.

— Ты же хотел настоящую еду, — заметил пес, с хрустом раздирая тушку.

— Не сейчас, — сказал человек.

Он закрыл глаза и сидел, чувствуя, как с каждой минутой возвращаются силы. Концентрат всосался быстро, но человек терпеливо ждал, когда пес расправится с первой тушкой. Когда тот закончил и сел, сыто отрыгивая, человек сказал:

— Ты сыт, пошли.

— Рррр, — ответил пес.

— Не жадничай, идем, — повторил человек.

— Ладно, идем, — нехотя согласился пес.

До вечера они пересекли несколько ущелий, пробрались через заболоченную низину, обогнули отдыхающее среди холмов семейство броздов (они отдаленно напоминали кабанов, только очень больших), преодолели еще один хребет. Солнце уже садилось, когда они спустились на плоскогорье, поросшее редким лесом. Серебристые стволы уходили высоко в небо, где шелестели, смыкаясь, кроны. Землю покрывал толстый ковер узких лимонно-желтых листьев. Картину довершали разбросанные среди стволов валуны, похожие на застывшую пену.

Человек остановился, глубоко вздохнул и сказал:

— Красиво здесь. Будем ночевать. Ищи воду.

Пес обежал окрестности и в небольшой ложбинке между скалами обнаружил родник. Человек отдал ему оставшегося гурда, а сам собрал валежник и разжег костер. Пока он разделывал тушку крокта и нанизывал мясо на ветки, пес терпеливо ждал, не притрагиваясь к еде. Сиреневый закат охватил полнеба, птичьи песни постепенно замолкали. Когда мясо поджарилось и они начали трапезу, вдали просвистел вылетевший на охоту ширн.

Наевшись, пес улегся поудобнее и лежал, глядя на огонь. Потом сказал:

— Когда я стал пруви, стал понимать слова. Сильнее, быстрее, больше — легко. Есть трудные: терпение, поступок, причина. А есть, чего не понимаю. Ты сказал: здесь красиво. Что значит?

— Трудно объяснить, — сказал человек. — Тут все так… соразмерно, что ли. Радует глаз. И не только глаз: родник журчит, запах вот этот, — ты же лучше меня чувствуешь.

— Запах чувствую, — сказал пес- Родник слышу. Деревья вижу. А красоту не вижу, не слышу. Где она?

— Везде, — сказал человек. — Не могу я тебе объяснить, не умею.

— Может, другие могут? Ученые?

— Не знаю. — Человек с сомнением покачал головой. — Не уверен.

— А вот когда ты убивал этого… с пятнами… — не унимался пес.

— Лерда, — подсказал человек.

— Да, лерда. Я испытал большое удовольствие. Было хорошо сделано. Может, это — красота?

— Я понимаю, что ты хочешь сказать… — произнес человек. — Но…

Он еще раз огляделся вокруг, словно сверяясь с чем-то, и решительно покачал головой:

— Нет, это не то. Похоже, но не то.

Некоторое время пес молчал. Совсем стемнело, человек подкинул в костер веток. Пес снова заговорил:

— Может быть, надо было улучшать меня дальше? Тогда я стал бы супи и понял все.

— Я уже тебе объяснял, — терпеливо произнес человек. — Животные не становятся супи. Если их усовершенствовать дальше, после пруви, то они становятся симбиками. Но симбики не могут быть ни помощниками, ни друзьями. Они одиночки — даже сильнее, чем супи. Ты хочешь стать симбиком?

— Нет, не хочу, — пробурчал пес- Хочу с тобой. Теперь оба замолчали надолго. Валежник кончился, и костер постепенно догорал. Лишь слабые языки пламени перебегали по углям, когда пес спросил еще раз:

— Мы улетать отсюда или оставаться?

— Ты имеешь в виду — с Никты? Может, останемся некоторое время, — сказал человек. — А что?

— Хочу оставаться, — заявил пес- Тут хорошо. Не хочу на прежнюю планету. И совсем не хочу на Землю. Там плохо.

— Понимаю… — сказал человек.

Он встал, отошел в сторону, где скалистый склон спускался в долину, расстегнул комбинезон. «Да, друг мой Ган, — думал он, глядя, как струя, серебрясь в лунном свете, исчезает между камней, — на Земле тебе и правда плохо. Охотиться нельзя, сражаться не с кем. А в людных местах можно появляться только в наморднике, как когда-то водили собак — вот ведь глупость! Можно, правда, гулять по лесам, но разве это леса?»

Он прислушался. Внизу, осторожно ступая, пробирался к ручью кто-то большой и грузный. Заслышав его, предостерегающе прогудел тагрил (ученые пока не решили, считать ли его обезьяной, или все же ящерицей). Сколько в ту сторону до ближайшего поселка — две тысячи километров или три? А на запад — четыре или пять? Тысячи километров совершенно не исследованных земель, сотни неизвестных животных. Корбел говорил, что на юге встречаются дышащие и даже двигающиеся деревья: тот, кто ему это рассказал (а человек этот, по словам Нормана, заслуживал доверия), заснул в роще, а проснулся на совершенно пустом месте. А еще говорят о сверкающих пещерах, полных горного хрусталя, водопадах, каких не встретишь нигде… Может, правда остаться здесь на месяц-другой? Походить, местность разведать, карты хорошие составить, хищников отпугнуть… Поселенцы спасибо скажут, и Ган будет доволен.

Возвращаясь к костру и укладываясь спать-, он обдумывал эту мысль.

На следующий день с утра зарядил дождь, идти сразу стало труднее. На спусках псу требовалась помощь, и человек несколько раз брал его на закорки. Ручьи на глазах вздулись, превратившись в реки. Каждый раз, чтобы соорудить переправу, человеку приходилось ломать или вырывать с корнем крупные деревья. Это отнимало силы, а главное — время. А один раз и это не помогло: мощный поток уносил стволы, словно щепки. Пришлось подниматься вверх по ущелью, пока не удалось найти переправу.

Под дождем человек редко доставал карту, и они уклонились в сторону. Осознав это, человек остановился и прислушался. Пес пробурчал:

— Люди левее. Если нам нужны люди…