возможность, то беру с собой, а нет — оставляю своему другу.

— Понятно.

— Что там у тебя со смесью?

Я посмотрела на эту смесь для блинчиков скептическим взглядом. Эх, знать бы, какой она должна быть в идеале!

— Пока еще в тарелке, — хохотнула я, отчетливо осознав, что мой смех прозвучал нездорово. Стало даже как-то жутко от самой себя.

— Годится, — дал свою оценку Коулман, глянув в тарелку. — Хочешь попробовать приготовить блинчик?

— Не знаю. В готовке у меня нулевой опыт. Я столы у Блэйка драила, а не готовила.

— А тут всё предельно просто, — Алестер поставил на включенную плиту сковороду, подождал, пока она нагреется, потом взял половник и налил смесь на сковороду. — Долго не жди, иначе сгорит, — одно легкое движение рукой и блинчик перевернувшись в воздухе, шлепнулся обратно жариться. Таких фокусов даже Билл не умел делать.

— Ты настоящий волшебник!

— Ничего подобного, просто умею немного готовить. Иди сюда, теперь твоя очередь.

Я и плита. Уже само по себе такое сочетание звучало смешно и до одури нелепо, но я всё равно приняла предложение. Пока первый блин уже остывал на тарелке, Коулман подал мне половник, наполненный смесью. Кое-как я налила ее на сковороду, вроде бы получалось неплохо.

— А теперь попробуй перевернуть его, — инструктировал меня Алестер.

— Может, я просто вилкой его поддену?

— Нет, так будет неинтересно. Давай, у тебя непременно получится, — Коулман показал мне в воздухе как следует управляться со сковородой.

Я сделала ровно так, как мне показал мой «инструктор», но в итоге мой первый блин благополучно упал на пол.

— Получилось, — пробормотала я и с досадой посмотрела на свое неудавшееся кулинарное творение.

— Ничего страшного в этом нет. Сейчас всё быстро приберем, — Алестер суетливо избавился от мусора. — Попробуешь еще раз?

— Нет, как-то не хочется, — весь мой азарт куда-то резко исчез, уступив место мрачным депрессивным мыслям.

Остаток готовки прошел в полном молчании. Я сидела за столом и поглаживала Лолу, которая решилась запрыгнуть ко мне на руки и задремать. Тепло живого существа немного успокаивало и дарило иллюзорное ощущение внутренней гармонии.

После завтрака Коулман был вынужден заняться работой у себя в кабинете. Я не возражала, да и не могла этого делать, хотя оставаться одной сейчас совершенно не хотелось. Лола убежала за своим хозяином, и чувство одиночества, вернувшись, просто вскрыло мне мозг.

Я сидела на кровати в своей комнате и наблюдала за океаном. Периодически слезы сами собой скатывались по щекам, собирались на губах и дарили языку неприятный солоноватый привкус. Я не билась в истерике, не рыдала во весь голос, просто позволяла боли маленькими порциями тихо выходить из меня.

Так проходил день за днем. Алестер очень много работал и в основном мы виделись лишь за приемом пищи. В эти короткие перерывы он интересовался моим самочувствием, пытался подбодрить и развеселить. Я искренне была благодарна Коулману за эти попытки, пусть в основном они и не увенчивались успехом. Чтобы я не грустила, он любезно одолжил мне один из своих ноутбуков, закачав в него всякие фильмы, мультики и игры.

Валясь у себя в комнате, я с жадностью впитывала в себя каждую новую историю, показанную на экране. Чужие эмоции помогали мне забыть о своих собственных переживаниях. Некоторые фильмы я пересматривала несколько раз подряд. Например «Леон» или «Пятый элемент», над первым я всегда в конце плакала, особенно, когда в финальных титрах начинала играть та грустная песня. Я могла несколько часов рыдать, и всё равно этого было мало. Потом начинала смотреть какую-то комедию и смеяться до слез. Такие резкие скачки в настроении плохо на мне сказывались, я понимала, что это ненормально, так быть не должно. Мои нервы расшатались до такой степени, что ночью я могла проснуться с криками, а потом пару ночей вообще не спать.

Меня словно затянуло в какой-то немыслимо мощный водоворот. Казалось, что я жила у самой грани, которую вот-вот могла по неосторожности переступить. Образ Дьявола преследовал меня, вся моя сущность тянулось к нему. Не было ни дня, чтобы я о нем не думала. Мысли о нем, сменялись мыслями о Калэбе, потом об Амис. Пусть я до конца не помнила своего прошлого, но зато я точно знала, что эти люди часть моего настоящего, части меня самой. Взять и просто забыть о них я не могла и не хотела.

Зима уже плавно подходила к концу и медленно, слишком медленно, во мне начали прорастать первые ростки жизни. Мозг наконец-то стал менее остро воспринимать действительность. Я всё еще находилась в яме своей боли и разрухи, но кажется, наконец-то подняла голову к небу. Сил выбраться на поверхность пока что не хватало, но подобные мысли тенью уже проскальзывали ко мне в сознание. Единственное, чего я смогла достичь за этот промежуток времени — перестать плакать. Больше я не плакала, но еще и не улыбалась. Я находилась где-то посредине двух условных линий, но в любом случае это лучше, чем ходить у самой кромки запретной границы.

Вскоре я стала всерьез задумываться над тем, чем бы себя занять. Никаких точных идей еще не было, но я сфокусировалась на их поиске. Сегодня утром в первый раз за всё то время, что жила у Алестера, я проснулась с неплохим настроением. Душевная боль продолжала царапать меня, но я приучилась ее не замечать. Привычная слабость исчезла, и я ощущала небывалый прилив сил, которые тут же захотелось куда-нибудь израсходовать.

Спустившись в гостиную, я подошла к окну и увидела Алестера. Он во дворе занимался пробежкой. За ним уже по негласному принципу бегала Лола, вывалив свой длинный розовый язычок. Мне так отчаянно захотелось поучаствовать в этом утреннем забеге. Ничего так рьяно я не желала, как оказаться в гуще событий и размять свои хилые мышцы. Такой напор меня даже немого смутил, поскольку до этого момента, кроме рыданий и депрессивных мыслей, ничего другого для меня в приоритете не существовало.

Нацепив куртку и шапку Алестера, я выбежала на улицу. В еще морозном воздухе уже слышались первые весенние нотки. Быстрей бы эта весна пришла. Мне казалось, что с ее приходом я взбодрюсь, наполнюсь той силой, в которой так отчаянно нуждалась.

— Роза? — удивлённо спросил Коулман, заметив меня на крыльце дома.

Мне нравилось то, как Алестер сократил мое имя. Роза… По-моему, звучало очень благородно и даже как-то по-взрослому. Я поправила шапку, которая съехала мне на глаза и выдохнула, выпустив в небо маленькое облачко пара.

— Она самая. Собственной персоной! — я уперла руки в