ее лечь на него. Руки скользнули по темной рубашке подруги, расстегивая две верхние пуговицы.

– Знаешь, если ты решил, что от раздевания мне станет теплее, ты, боюсь, жестоко ошибаешься, – вяло бормотала девушка, но ее попытки сопротивления были слабыми и неохотными.

Пуговиц оставалось все меньше, а вслед за ними я подрагивающими пальцами стал разбираться с молнией ее джинсов. Окоченевшие руки, которыми совсем не управлял нетрезвый мозг, не справлялись с этим, пока Елена не отпихнула их.

– Неумеха, дай сама, – язык девушки все еще немного заплетался. Ее пальцы торопливо расстегнули пуговицу, скользнули по молнии штанов. – Ничего ты не можешь сам, честное сло…

Ахнув, Елена выгнулась в спине и издала протяжный стон. Ладони ее сжались в кулаки, а ногти впились в светлую кожу.

– Впрочем, что-то ты можешь… – шепнула она, в конце фразы вновь срываясь на несдержанный стон.

Никогда бы не подумал, что на холодном капоте машины может быть настолько жарко. Мне порой не хватало воздуха, а Елене, судя по ее прерывистым стонам, не хватало дыхания еще больше. Холод, кажется, нас обоих уже не пугал.

– Ты ж неудачник, – почти отчаянно шепнула она, прикрывая глаза и прикрывая рот рукой. – Какого черта…

– Я знаю, – ответно шепнул я, закусывая губу. – Это я отлично знаю…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ: БЕЗУМНЫЕ ПОСТУПКИ, ПРИВОДЯЩИЕ К СМЕРТИ

– Где камни, урод?!

– Я-я не понимаю…

Хлесткий удар по щеке откинул мою голову назад, а после меня грубо схватили за волосы, возвращая обратно. Говоривший сел на карточки, наклоняясь к самому моему лицу, из его рта тошнотворно пахнуло выпитым кофе.

– Э, ублюдок, мы с тобой телиться не будем. Где камни?!

– В-в почках, судя по состоянию…

– Слышь, уе..ок, ты шутник сильно?

Я услышал опасливый щелчок взводимого курка. Был уверен, что мне показалось, ибо это звучало совсем дикостью, но в лоб вскоре уткнулось холодное дуло пистолета. По моему напряженному виску скатилась капля пота, отчетливая жилка на шее торопливо билась, спеша отстучать как можно больше ударов в мою последнюю минуту.

– Последний шанс тебе, тварь. Клянусь, я сейчас выбью твои мозги.

– Я ничего не понимаю!

– Если это была прощальная речь, то она была отвратительной, – мужчина напротив скривился, поднимаясь на ноги.

Я поднял глаза, до сих пор не веря в происходящее, но все было более чем реально. Я видел только тяжелую пряжку ремня в виде головы волка, и палец, зажатый на спусковой скобе пистолета.

Из моих глаз неожиданно хлынули слезы. Я сейчас сдохну, а через пару дней те парни разберутся, что грохнули не того, ведь я ничего не сотворил. Я до сих пор не понимал, почему стою на коленях в чьем-то гараже, за что я отхватываю, и за что меня собираются убить. И ведь об этом даже никто не узнает…

– Не надо, – всхлипнул я.

А в следующую секунду грянул выстрел и я мертвым мешком осел на землю.

***

Нет, стоп, если и рассказывать, то постепенно. Череда событий, что привела меня к смерти, достойна внимания.

После спонтанного акта любви мы сидели с Еленой на заднем сиденье машины, пытаясь отдышаться. Девушка устало выдохнула.

– Довези-ка меня до… додо… до дома, бл..дь. Господи, какой язык тупой… и какая тупая буду я, когда протрезвею…

– На-амальна все, – я переполз на переднее сиденье, где начал пытаться попасть ключом в панель зажигания.

– А ты везде так плохо справляешься, да? – девушка игриво расхохоталась.

– Ты уже отлично знаешь, что не везде.

– Ну, что касалось меня, то везде, конечно, ведь касалось не с первой попытки… ладно, вези меня, герой-любовник замков зажигания.

Я вел тачку еще неуверенней, чем делал это вначале. Колеса прыгали из стороны в сторону, не желая оставаться на дороге, в глазах у меня расплывались дорожные знаки. Не знаю, как я ухитрился довезти Елену до ее дома целой и невредимой, но как-то у меня получилось. Чмокнув ее напоследок, я сунул девушке уцелевшую банку пива на опохмел, получил в ответ на этот акт щедрости возмущенное «это ты мне так за секс заплатил, что ли?!», а потом вывалился из салона.

Мозг чувствовал, что больше не выдержит управления машиной, а сдохнуть после удавшегося вечера хотелось меньше всего, потому я продолжил свой путь пешком. И как раз тогда на собственное горе мне попалась та влюбленная парочка на мосту…

Я как раз переходил реку по тяжелому мосту, как увидел на тротуаре влюбленных. В руках парня был зажат букет цветов, который он держал за своей спиной. Девушка смеялась, кажется, уже зная, что он собирается ей подарить. А заодно похожая мысль крутилась и в моей нетрезвой голове.

«О, еп, можно ж Ленке подарок сделать! Точно, она будет цветам рада!»

Сказано-сделано, помните, да? Я, сунув руки в карманы, гоповатой походочкой направился к влюбленным. Парень обернулся на меня, пытаясь одновременно скрыть букет и от меня, и от девушки, напряженно заерзал.

– Э, тип! Красивые цветочки, подгонишь?

– К-какие?

– Те, что ты чуть ли не в заднице прячешь, ну. Не помни их!

– Это моей девушке, вообще-то!

– А я думаю, что моей! Нет, на самом деле, я не уверен, есть ли у меня девушка, но цветы не помешают. Кстати, что цветы ей нравятся, я тоже не уверен. Но все получается только у того, кто не пытается ничего сделать, да? Ладно, достаточно лирики, давай сюда, короче.

Наутро мне было бы стыдно за сегодняшнее состояние, но сейчас я уверенно считал, что мне были необходимы эти гребаные цветы. Внимание отвлек парень, внезапно крикнувший.

– Ника, доставай баллончик!

– Э, какой баллончик, че за подстава? – я схватил букет и дернул его на себя. Парень, лишившийся цветов, растерянно покачнулся. – Ща, чел, ты слишком зол, тебя нужно остудить!

С этими словами я пихнул парня в грудь. Оступившись, он споткнулся о бордюр и полетел с моста вниз. Сейчас бы мы услышали страшный звук ломающихся костей, но услышали только грустное «плюх!», а потом разошедшийся крик «Б..ЯЯЯЯЯ!». Упавший в воду, ухватившись за маленькую досочку, материл весь свет и уплывал по реке, уносимый течением.

– Мадам, – я взял девушку за руку и поцеловал ее тонкие пальцы. – Огромное спасибо за это увлекательное знакомство и за вашего воспитанного молодого человека.

А после я, развернувшись, торопливо понесся прочь от этого места.

***

Утро встретило меня хмурым солнцем, которое почти не пробивалось сквозь низко висящие тучи. Будильник истошно завизжал, наверное, на своем языке сообщая мне, что я пьяная мразь, которая черт знает, что творила прошлой ночью.