litbaza книги онлайнСовременная прозаПтицы его жизни - Екатерина Вильмонт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 45
Перейти на страницу:

– Ох, простите, еще пять минут! – смутился Мирослав. И принялся просматривать меню. Но я видела, что он едва сдерживается… – Послушайте, можно уже принять заказ! – кивнул он стоявшему чуть поодаль официанту.

– Глаша, что вы пьете?

– Да, пожалуй, бокал сухого вина, белого.

– Дайте бутылку шардоне! – распорядился Мирослав.

Официант отошел.

– Глаша, милая, простите, вы, вероятно, подумали, что я или псих, или алкоголик, может, я немного псих, но не алкаш, это точно. Но я действительно верю в знаки судьбы… А вы?

– Пожалуй, раньше не верила, а теперь…

– Что теперь?

– Понимаете, там, в Берлине, я жутко испугалась, все это было как в дурном кино… Но когда я добралась до дома, я вдруг подумала, что если бы не вы, моя жизнь могла бы просто рухнуть, страшно подумать, что было бы, если бы вдруг меня обыскали, а даже если нет, то ко мне явился бы тот тип… Короче, я подумала, что моя жизнь… что теперь что-то должно измениться к лучшему. И буквально в тот же день мне предложили новую работу, которая к тому же находится в десяти минутах ходьбы от дома, а раньше я тратила полтора часа только в один конец. И знаете, я пошла и купила себе чемодан… С рюкзаком больше не езжу!

– Да вы просто умница, Глаша… А что вас привело на мою выставку?

– Не что, а кто. Моя подруга Марьяна. Она постоянно ходит на всякие выставки… И я пришла просто в восторг, особенно от этих амфор с танцовщицами… Можно я задам, вероятно, идиотский вопрос…

– Валяйте! – улыбнулся он.

– Я понимаю, вы делаете эти сосуды из глины, удивительной красоты сосуды, а вот этих танцовщиц вы тоже сами рисовали?

– Да. Сам. Меня тогда захлестывали эмоции… Я попробовал… Вроде получилось…

– Вроде! Да это шедевр!

– Ну, так уж и шедевр…

– Но ведь эти танцовщицы все разные… У каждой своя судьба… И название… Оно пробуждает фантазию, ты придумываешь жизнь каждой из них… Вот красная… это сама страсть… но какая-то разрушительная что ли…

– Боже мой, Глаша! Вы чудо! Вы так тонко и точно все поняли! А кто вы по профессии, Глаша?

– Толмач!

– То есть? Переводчик?

– Ну да. Окончила филфак, раньше работала в рекламной структуре, а сейчас в НПО.

– Что это такое?

– Научно-производственное объединение. Я люблю путешествовать, а на этой работе уж раз в десять дней непременно где-нибудь бываю с шефом. Он хороший добрый человек, мы с ним, можно сказать, друзья.

– А сколько ему лет?

– Много! Хорошо за шестьдесят.

– И он не домогается?

– Да боже сохрани!

– Вы не замужем?

– Нет. Была когда-то, но развелась. Давно.

– И вы живете одна?

– Да. Мирослав, вы вот все выспросили обо мне, а я о вас ничегошеньки не знаю. Только знаю, что вы очень талантливый художник. И еще – что вы когда-то работали на таможне, или это не совсем так? Вы на таможне не работали, а перевозили что-то таким вот образом, запихивая товар кому-то в рюкзак? Я права?

Он смотрел на меня очень пристально.

– Вы еще и умная… – хмыкнул он. – Было дело! Но я тогда был совсем молодым идиотом. Меня кидало из стороны в сторону и вот занесло ненароком в контрабандисты. Но я не выдержал… Совестно было… Такой вот совестливый оказался контрабандист. Просто если бы я только своей свободой рисковал, а выходило, что в основном чужой. Это мне не нравилось. И я слинял далеко, аж на Дальний Восток, ходил в море с рыбаками, чтобы меня не нашли прежние дружбаны. В ресторане во Владике пел-плясал. Имел успех, один продюсер предлагал мне начать эстрадную карьеру…

– Ничего себе!

– Одним словом, искал себя… А потом меня занесло в Среднюю Азию, в Самарканд. И я случайно попал в мастерскую к гончару… Когда увидел, как он мнет руками глину, как на гончарном круге получаются у него кувшины, чаши, вазы… Я напросился к нему в ученики… И вот когда я впервые коснулся глины… я ощутил, что хочу заниматься только этим… Мой учитель, Аскар-ака, говорил, что у меня талантливые пальцы… что я скоро его превзойду, я радовался как дурак… Конечно, сперва мои изделия никуда не годились, но постепенно в руках появилась уверенность и мои пиалы и кувшины имели уже надлежащий вид. Тогда Аскар-ака начал учить меня расписывать посуду, обжигать в печи… Я проучился у него полтора года, а потом…

– Потом вам стало тесно в рамках традиционных азиатских узоров, да? – решилась вдруг спросить я.

– Именно! – обрадовался он. – Именно!

– И что же дальше?

– Я понял, что теперь у меня есть цель в жизни, но совершенно нет денег. И я вернулся во Владивосток, и опять пошел работать в ресторан. Меня с восторгом взяли, я там пел, мне очень хорошо платили.

– И женщины сходили от вас с ума.

– Было и это… Молодость… Но теперь у меня была цель! Я хотел иметь свою гончарную мастерскую. С печью. Я чувствовал, что это моя жизнь… Руки тосковали по глине. Свободного времени было много, я рисовал сперва всякие орнаменты, потом какие-то фантазии… получалось… Потом купил коробку пластилина и стал лепить фигурки животных, просто для тренировки пальцев… Но однажды меня пригласили в круиз по Тихому океану, петь… Я согласился, там посулили очень хорошие деньги, а я как Скупой рыцарь дрожал над каждой копейкой… И еще хотелось повидать мир…

Он замолчал как-то смущенно.

– Ну, что же вы, Мирослав? О, кажется, я поняла…

– Что вы поняли? – он вскинул на меня испуганные глаза.

– В этом круизе вы встретили шведскую галеристку, да?

Он молчал, сжав губы. В глазах читалась мука.

Мне стало его жалко.

– Скажите, Мирослав, а что, собственно, вы там пели? Романсы?

– О нет! – явно обрадовался он. – Я пел всякое, но особым успехом пользовались смешные, полублатные, песни, а коронный номер у меня был «Яблочко», я его еще отплясывал от души… Спасибо, Глаша.

Я поняла – он благодарит меня за то, что я не стала развивать тему, связанную с фру Бергстрем.

– Знаете, мне ужасно хотелось бы послушать, как вы поете… Странно, мне всегда казалось, если человек может петь, то это уже счастье, и это уже становится главным.

– Не мой случай, – улыбнулся он. – Хотя для вас я как-нибудь спою… Скажите, Глаша, а ваши родители… Они живы?

– Нет. Они разбились на машине. Но я была уже взрослая, восемнадцать лет. У меня осталась старшая сестра и дед. Сестра буквально из-под меня продала квартиру, забрала трехлетнюю дочку у мужа и смоталась в Канаду.

– Ничего себе… И как же вы?

– Я стала жить у деда. Он был чудесный человек. А муж сестры очень помогает мне в жизни, вот на эту работу помог устроиться… У нас коллектив в основном мужской и склок мало.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 45
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?