– Адмирал, я сказал… – повторяет лейтенант Тотвин.

– Я слышала, – бросает она.

– Остальные уже направляются к планете.

– Значит, все прибыли?

– Да. Пандион. Шейл. Яхта Арсина Крассуса появилась на экране несколько минут назад и сейчас садится на Акиву.

– А Юп Ташу?

– Челнок советника Ташу тоже на экране. Мы дали ему указание следовать к месту встречи. Они рассчитывают что вы будете там раньше них…

– Ничего, подождут.

– Конечно. Просто… мофф Пандион уже…

– Скажите мне вот что, – перебивает Слоун. – На этой палубе ведь нет ничего важного?

– Адмирал? – непонимающе переспрашивает Тот-вин.

Она раздраженно поворачивается к лейтенанту:

– Я имела в виду, что здесь только пустые каюты для гостей, а в другом конце – камбуз, санузел, игровая комната.

Слоун задумывается – не мог ли их гость воспользоваться санитарным сбросом? Штурмовики уже его проверили и ничего не нашли.

– Может, он решил стянуть что-нибудь поесть… предполагает Тотвин.

– Нет, – отвечает адмирал, внезапно все поняв. – Это всего лишь уловка. С повстанцами всегда так – всякие хитрости, некая игра. Он не стал здесь задерживаться – он просто хочет, чтобы так считали мы, впустую тратя время. Куда ведет та вентиляционная шахта? Покажите мне схему.

Тотвин возится с голодиском и наконец его включает. Появляются планы «Бдительного». Слоун двигает картинку туда-сюда, подсвечивая шахту и прослеживая ее до логического завершения…

Нет, только не это.

– Я знаю, куда он направляется, – рычит она.

Или куда он уже добрался.

Проклятье!

Вряд ли у него сломана нога, но болит она основательно. Когда-то он разбился на своем А-истребителе на склоне вулкана. Это был один из первых полетов в роли пилота для только набиравшего тогда силу Альянса повстанцев, по настойчивой просьбе друга – агента мятежников, известного лишь как Фалкрам. После той катастрофы он несколько месяцев хромал – нога оказалась сломана самое меньшее в трех местах. Случившееся чуть не положило конец его едва начавшейся карьере пилота, но он убедил повстанцев позволить ему летать на грузовике в должности стрелка и иногда штурмана.

Так или иначе, он более чем уверен, что сейчас нога цела, хотя наверняка пострадала после прыжка из кормы стархоппера прямо перед взрывом торпед.

Из-за путешествия по вентиляционным каналам боль никак не унималась, но главным было скрыться от глаз имперцев, кружа, петляя и запутывая следы. Сперва он действовал без какого-либо плана, но вскоре понял, что следует делать. Более того, пребывание на борту звездного разрушителя давало ему шанс, о каком он не мог даже помыслить.

Связь в космосе над Акивой заблокирована. Можно не сомневаться – на ее поверхности тоже.

Но что, если у кого-то остался открытый канал?

Это же Империя, в конце-то концов.

И теперь он стоит в рубке связи. Рядом лежат тела троих связистов – один обмяк над пультом, двое валяются на полу. Они оглушены, не мертвы. Ведж не убийца. Он пилот, который сбивает врагов – других пилотов, бойцов. Связисты – не солдаты, не пилоты. Они просто обслуживающий персонал. «Урок, который нам нужно выучить, – думает Ведж. – Имперцы такие же, как мы». По крайней мере, некоторые. Легко определить тех, кто служит Галактической Империи как чистому злу, но на самом деле хватает и тех, кого попросту одурманили ложью или заставили под угрозой смерти. Новая Республика уже видела немало дезертиров – мужчин и женщин, воспользовавшихся шансом бежать, шансом на новую жизнь…

И потому он должен любой ценой выйти на связь и позвать на помощь войска.

Перед ним два голоэкрана. Антиллес пытается связаться на подпространственной частоте с территорией Новой Республики, но все эти частоты недоступны. Соответственно, возникают две проблемы – краткосрочная и долгосрочная. Первая – он не может отправить сообщение туда, куда ему нужно, а вторая – Империя знает их частоты, а значит, где-то по коридорам Новой Республики бродит шпион. На самом деле ничего удивительного, но причин для того, чтобы каким-то образом отправить сообщение, становится еще больше.

Он переключается на местную связь.

Тут ни один из известных каналов Республики не заблокирован.

Это означает, что он может связаться с кем-то лояльным Республике – но исключительно из местных. Каковы шансы, что здесь, на краю обжитого космоса, он найдет тех, кто не только его услышит, но и верен новому правительству?

Но иного выхода у него все равно нет.

Ведж настраивается на канал экстренной связи, берет с пульта холодящий ладонь микрофон и начинает:

– Говорит капитан Ведж Антиллес, Новая Республика. Повторяю: говорит Ведж Антиллес, Новая Республика. Я в ловушке на звездном разрушителе «Бдительный» на орбите Акивы, и…

Яркая вспышка. Рявкает бластер.

Ведж вскрикивает от боли – выстрел прожигает дыру в его плече. Ладонь машинально разжимается, и микрофон с лязгом падает. Антиллес тянется к бедру, где висит его бластер, но раздается еще один выстрел, и обуглившееся оружие сваливается с пояса.

Тяжело дыша и скрежеща зубами, Ведж разворачивается к противнику, ожидая увидеть штурмовика или по иронии судьбы вернувшегося с обеда связиста.

Но нет.

Перед ним стоит женщина в отглаженной адмиральской форме – темнокожая, с холодным взглядом карих глаз. В руке у нее длинноствольный пистолет – изящный, сверкающий хромом бластер, сделанный на заказ.

– Пожалуйста… – бормочет он, держась за плечо и с трудом опираясь на ногу.

Она делает три шага по направлению к нему.

– Я не дам вам помешать тому, что должно случиться. На кону стоит будущее Империи… всей Галактики. – Внезапно голос ее наполняется сочувствием. – Извините.

– Подождите. Давайте поговорим. – Он судорожно сглатывает, морщась от боли. – Уже все. Вы сами знаете, что уже все. Мы можем обсудить условия капитуляции, достойной капитуляции. Прямо здесь и сейчас…

Стуча бронированными сапогами по полу, позади нее появляется небольшой отряд штурмовиков. Они вскидывают бластеры одновременно с тем, как адмирал опускает свой.

– Извините, капитан, – говорит она, затем обращается к штурмовикам: – Арестовать его. Поместить в камеру… нет, погодите. – Адмирал щелкает пальцами. – Надеть на него наручники и доставить на мой челнок. И прислать туда медицинского дроида. – Она натянуто улыбается, словно оправдываясь перед пленником. – Мы не звери.

Норра много лет не плакала. Просто не могла плакать. Вступив в Альянс повстанцев в качестве пилота и приняв решение – скорее сердцем, чем умом, – она полностью порвала с прошлым, словно обретя стальной хребет. Все страхи, тревоги и эмоции стали лишь якорями, приковывавшими ее к прежней жизни, к прежнему образу мыслей. Чтобы добиться своего, ей пришлось разрубить эти оковы холодным безжалостным лезвием, навсегда оставив их позади.